Пит Эрли - Признания шпиона

Подтекст был один и тот же. Лишь за малым исключением в военном отношении мы значительно превосходили Советы. Черт побери, да что ни возьми — наши бомбардировщики, наши ядерные боеголовки, наш мегатоннаж, наша ракеты! О чем бы мыслимом и немыслимом ни шла речь — о бесшумности наших подводных лодок, о качестве авионики наших самолётов, о подготовке наших пилотов — мы опережали русских на световые годы. Единственным военным преимуществом Советов был численный состав вооружённых сил. У них было больше людей.

Вы должны понять, что наша разведка систематически предоставляла эти данные с начала второй мировой войны и вплоть до распада Советского Союза. Образ Советского Союза и стран варшавского договора, который мы составили на основе этих сведений, говорил о том, что они никогда не решатся объявить нам войну. И все же десятилетие за десятилетием политические руководители обеих партий начисто игнорировали эти разведданные. Они суетились и самозабвенно орали: "Русские идут! Русские идут!" Каждая администрация упирала на советскую угрозу. Каждая администрация неверно ее истолковывала. Каждая администрация ее преувеличивала. И не только Рейган — до него был Картер, до Картера — Форд, до Форда — Никсон, а до него — Джей Эф Кей (Джон Фицджералд Кеннеди). Зачем? Почему они так поступали? Да потому, что это считалось хорошей политикой! Ни один президент не хочет, чтобы его обвинили в слабости к коммунизму, и поэтому наращивает оборонную мощь. Американцы должны были стать первыми, даже если другая супердержава была неспособна ответить на удар. Я читал отчёты Тригона, и от этих дипломатических сообщений вето безысходностью, царившей среди советских политических заправил. Они полагали, что находятся под чудовищным давлением. Их телеграммы были полны сообщений о том, что Советы проигрывают на всех фронтах — и чувствуют это. Они знали, что отстают, что Соединённые Штаты превосходят их и в экономическом, и в военном отношении. И несмотря на все это, Генри Киссинджер и Джералд Форд, а затем демократы постоянно твердили о возрождении советской агрессии и военной мощи. Русские же вечно поднимают шум, а потом прячутся в кусты. И мы об этом знали.

Тригон погиб. Он предоставлял нам потрясающую политическую информацию, и это стоило ему жизни. А что толку? все, черт возьми, было зря, поскольку ничто из этого не имело ни малейшего значения. В этом и заключался маленький грязный секретик ЦРУ. Каждый состав Белого дома игнорировал то, о чем неопровержимо свидетельствовали все эти факты. Политики предпочитали раздувать миф. Они предпочитали кричать, что грядёт конец света. Тригон погиб. Почему? За что? Уезжая из Нью-Йорка, я знал, что большая часть того, что я делаю, никому не нужна. Русские рисковали жизнью, чтобы сообщать нам информацию, которую наши руководители не желали выслушивать и отказывались использовать. Я знал это и начал осознавать, что почти все, чем мы занимаемся, — всего лишь часть какой-то дурацкой игры.

Говорят другие

На записях ФБР, которые на прошлой неделе привели к аресту за шпионаж 52-летнего Эймса — подкаблучника, лентяя, претенциозного пошляка, — он звучал, как мелкая сошка.

Центральный материал журнала "Ньюсуик", 7 Марта 1994 г.

Меня по-настоящему потрясло то, что сделал Рик, так как я всегда думал, что он верен людям, с которыми имеет дело. Поэтому его предательство — именно личное предательство — просто не укладывается у меня в голове. Я могу понять, почему у него не было никакой лояльности по отношению к Управлению. Я могу понять, что в своём смятении он мог дойти до того момента, когда ему стало все равно, кто он — вербовщик или завербованный. Но я не понимаю, почему он потерял свою лояльность не только к своим сослуживцам, например, ко мне, но и к своим друзьям, к людям вроде Сергея Федоренко! Чем можно оправдать того, кто предаёт самых близких людей?

Р. Патрик Уотсон, ФБР

По словам директора ЦРУ Стэнсфилда Тернера, в данных национальной разведки не было ни погрешностей, ни искажений фактов. Они просто "не имели значения" для президента в разработке его политической стратегии… «Как нам могла прийти в голову даже мысль о том, что нам нужно ещё больше?» — спросил бывший директор ЦРУ Стэнсфилд Тернер. Он сказал, что Управление должно было сообщить президенту Картеру, что в дальнейшем наращивании вооружений уже нет необходимости — разве что по чисто политическим причинам. "Я считаю, что Управление должно было сказать ему всего два слова.' "Это слишком. И у нас, и у Советов и так уже более чем достаточно огневой мощи", — сказал Тернер.

"Вашингтон пост", 3 декабря 1994 г.

После своего ареста Эймс утверждал, что Советы якобы никогда не представляли собой военную угрозу. Очевидно, он забыл о том, что они натворили в Афганистане, Никарагуа и Анголе.

Старший сотрудник ЦРУ, отдел СВЕ

Нэн была очень чёрствая. Когда они с Риком готовились к переезду в Нью-Йорк, мы с мужем пришли к ним взглянуть на ковёр, который они продавали. Она была с нами откровенно груба. Ее совсем нельзя было назвать хорошим человеком, и меня это удивляло: ведь он-то им был.

Сэнди Граймс, ЦРУ

В 1978 году Валдек Энгер приезжая в Москву в отпуск, и я с ним встречался. Он был в подавленном состоянии. Он сказал мне, что один американский военнослужащий добровольно вызвался шпионишь на КГБ, но, по его подозрениям, это была ловушка ФБР. Несмотря на это, ему приказали продолжать встречаться с этим человеком. Я спросил Энгера, почему его заставили пойти на такой риск, и он ответил: "Политика!"

От резидента КГБ в Нью-Йорке постоянно требовали вербовки американских шпионов, поэтому Энгеру приказали продолжать встречи. Моя следующая встреча с Энгером состоялась после того, как он был освобождён из американской тюрьмы и вернулся в Москву. КГБ бросил его на произвол судьбы. Он был полон горечи. "Сергей, — сказал он, — я ничего для них не значил: моя жизнь не имела никакой ценности. Я разозлился ФБР уже было известно, что Энгер работал на КГБ, поскольку я сообщал им об этом мы с Риком снабжали Энгера информацией. Зачем они его арестовали? Чего они этим добились? Только того, что в Москве на меня пали подозрения КГБ, так как я встречался с Энгером. В КГБ думали, что его предал я. Его арест был идиотизмом.

Сергей Федоренко, ЦРУ

Простите, но я ничем не могу вам помочь. Честно говоря, я почти ничего о нем не помню.

Аркадий Шевченко, после ареста Рика Эймса.

Он не был главой семьи — сил не хватало. Когда его жена Нэн занялась политикой, Рик неожиданно тоже ей увлёкся. Мы не раз предупреждали его, что он заработает себе неприятности, ведь он был государственным служащим и не имел права участвовать в политических кампаниях. Теперь. Вспоминая об этом, я понимаю, что он тянулся за Нэн, которая была личностью. Он искал ее одобрения, пытался ей угодить — нет, там все было гораздо сложнее. Казалось, он хотел стать ее точной копией, поскольку сам был слишком слабохарактерен, чтобы что-то собой представлять.