Пит Эрли - Признания шпиона

Вам известно, сколько в действительности офицеров Седьмого управления КГБ было занято в Москве слежкой полный рабочий день? всего 250 человек. Это не так уж много. Поверьте мне, вы лишились бы дара речи от изумления, если бы узнали, сколько агентов ФБР делали то же самое в одном лишь Нью-Йорке. А вы знаете, что КГБ не хватает диктофонов для всех офицеров? И уж совершенно точно у них не хватает людей, свободно владеющих английским для расшифровки всех телефонных переговоров, которые ведут американцы из Москвы. КГБ ничем не отличается от остальных бюрократических структур: у него весьма ограниченные ресурсы, которые он пытается использовать максимально эффективно. Но нам не хотелось в это верить. Нам было важно думать о КГБ как о непобедимом тигре. Почему? А потому что нам тоже хотелось быть "непобедимым тигром" — в противном случае мы не смогли бы оправдать себя перед конгрессом и американской общественностью.

Прошу понять меня правильно. Я вовсе не хочу сказать, что КГБ — "бумажный тигр». КГБ был самым настоящим тигром, с настоящими клыками и когтями. Умнея нет иллюзий по этому поводу сейчас, не было и тогда, в 1983 году. Позвольте рассказать одну историю. Дело было в Сан-Франциско. Как-то раз офицер КГБ (Борис Южин, проходивший под кодовым именем Твайн) решил сфотографировать для нас в резидентуре некоторые документы. "У него была маленькая фотокамера, которую он получил от нас. И он теряет эту камеру. Все в Лэнгли впадают в панику, однако ничего страшного не происходит. Парень благополучно возвращается в Москву. В 1985 году сбегает Виталий Юрченко… И вот что он нам рассказывает. Оказывается, камеру нашла уборщица. Она передала ею в КГБ. Таким образом, у КГБ появились основания заподозрить, что в его ряды затесался шпион. Главных подозреваемых двое — тот самый незадачливый фотограф и сотрудник министерства иностранных дел. (Позже русские сказали мне, что это был Игорь Самсонов. (Прим. авт.). КГБ отзывает обоих в Москву. За ними устанавливают слежку, но так и не могут выяснить, кто же на самом деле предатель. И что же делает КГБ? Сперва он устраивает обыск на их квартирах, в ходе которого ничего не находит. Остаётся ещё одна возможность: КГБ известно, что мы общаемся со своими агентами, посылая им радиограммы на коротких волнах. У обоих подозреваемых имеются дома коротковолновые приёмники.

Почти в то же самое время, когда КГБ пытается установить личность нашего агента, один из офицеров ЦРУ выясняет, что наши радиосообщения можно перехватить. Этот инженер ставит все Управление на уши, рисуя им ужасные картины. По улицам раскатывают машины с аппаратурой времён второй мировой войны, все радиопередачи прослушиваются, а потом определяется, чей приёмник настроен ка нашу частоту. Инженер настаивает на том, чтобы полностью изменить устройство радиоприёмников, выдаваемых нами агентам, и установить в каждом специальный экран, который помешает Советам перехватывать сигналы. Я был против этого. Было бы куда опаснее выдавать агентам специально переоборудованные радиоприёмники… Вероятность того, что КГБ мог подключиться к конкретной радиопередаче, была невелика. Почему я так думал? А потому что Москва — это огромный город, в котором полно многоэтажных домов… Население Москвы — почти десять миллионов человек… Даже если бы КГБ и располагал всеми этими новейшими технологиями, разве смог бы он вычислить нужную квартиру с радиоприёмником? Именно это я имею в виду, когда говорю, что тигра-то на самом деле не было.

Я спросил Юрченко, удалось ли КГБ поймать шпиона, и тот мне ответил, что у обоих подозреваемых изъяли радиоприёмники и установили в них по микрофону. Таким образом, сидя в соседней квартире, можно было определить, на какую волну настроены приёмники потенциальных предателей. И вот здесь уже тигр и впрямь показал свои зубы! Так что у КГБ не было технических возможностей, чтобы вести себя подобно непобедимому тигру… Однако кое-что он умел.

Самое смешное, что сотрудники КГБ так ничего путного и не услышали, потому что мы не посылали этому парню сообщений. Я спросил Юрченко, на кого пали их подозрения, и тот назвал имя сотрудника министерства иностранных дел. Одним словом, попали пальцем в небо. Конечно, в конце концов КГБ арестовал нашего агента, но не благодаря использованию электронных средств. Я сообщил КГБ его имя. Вот как настоящий тигр получал нужные сведения.

Любовь заменяла им все. По крайней мере, на первых порах.

Накануне Рождества 1983 года Рик с Розарио переехали в скромную квартирку в районе Фоллз Черч, на окраине Вашингтона. Кроме «вольво" 1974 года у Рика практически ничего не было. За исключением одежды и нескольких книг, которые он привёз из Мехико-Сити, все остальное имущество осталось в нью-йоркской квартире у Нэн. Рик и Розарио приобрели подержанную мебель и постепенно начали покупать все необходимое для совместной жизни. Подумать только, сколько всякой всячины нужно для того, чтобы обставить дом, удивлялся Рик. Большую часть расходов он оплатил по кредитной карточке "Америкэн экспресс", принадлежавшей ему и Нэн. Через несколько недель, когда сломался "вольво", ему пришлось потратить ещё 800 долларов. Розарио все ещё оплакивала своего отца и беспокоилась о матери, оставшейся в Боготе. Она звонила Сесилии почти каждый день. Рик не протестовал, хотя их ежемесячные телефонные счета вскоре стали превышать 400 долларов. Он завёл вторую кредитную карточку и сразу же исчерпал ее максимальный лимит — 5 тысяч долларов. Но это не имело значения. Впервые за много лег он чувствовал себя счастливым. Розарио, казалось, тоже была счастлива. Она пекла хлеб, купила печатную машинку для работы над докторской диссертацией и, как только Рик переступал порог, начинала суетиться вокруг него. Подруг у Розарио не было, но она на это не жаловалась. Они принадлежали друг другу.

По ночам они строили планы на будущее. Розарио мечтала завести детей, и Рик, сам себе удивляясь, сказал ей, что тоже хочет ребёнка, хотя ему уже стукнуло 42. Во время отдыха в Плайя-дель-Кармен он пообещал ей, что, как только у них появятся какие-то средства, он уйдёт из ЦРУ, и сказал это вполне искренне. Правда, Рик ещё не решил, кем станет потом. Возможно, журналистом — писать он обожал. Мог устроиться куда-нибудь консультантом. Или попробовать себя в бизнесе. "мир у наших ног", — твердил Рик. Розарио льстили эти слова, но она неизменно напоминала ему, что Богота навсегда останется ее домом. "Иногда мне кажется, что я последняя патриотка Колумбии, — шутила Розарио. — все остальные мечтают стать такими же, как американцы!" в Колумбии она планировала воспитать своих детей и именно там собиралась встретить старость.