Джеймс Грейди - Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник)

И, как обычно, в трусиках, лифчике и портупее, повернулась к Малькольму. Ее лицо оставалось совершенно бесстрастным. Она сняла лифчик и положила его поверх остальной одежды. Соски у нее были аккуратные, большие, необычно темные. Все так же невозмутимо Шейла взяла легкую джинсовую рубашку и скользнула руками в рукава, но застегивать не стала. Наконец она посмотрела на Малькольма в упор.

– Давайте кое-что проясним. Мы с вами партнеры по профессии. Я не испытываю особого удовольствия от сложившейся ситуации. Полагаю, вы тоже. Я ваш конвоир в той же степени, что и напарница. Я не обладаю способностями Чу по части стрельбы или скорости реакции. Однако при малейшей провокации, малейшем признаке того, что вы нарушаете наше соглашение, я убью вас, не колеблясь ни секунды. На это моей подготовки хватит с избытком. Вы не составите для меня ни малейшей проблемы.

Вы мужчина, я женщина, и мы изображаем сексуальных партнеров. Именно это мы и будем делать – изображать. Исполнять роли. В иной ситуации роли бы были другими. Наши половые различия не имеют никакого значения. На людях я стану изображать вашу преданную любовницу – ну, не слишком страстно, но достаточно убедительно. Вы будете держать себя соответственно. Наедине мы будем возвращаться к нашему профессиональному статусу.

Спать я стану в кресле, со вторым комплектом белья. Предупреждаю: сон у меня очень чуткий. Как видите, с оружием я не расстаюсь. Пожалуйста, не заставляйте меня прибегать к нему. Я доверяю вам – в рамках необходимости и по неизбежности. И предлагаю не испытывать мое доверие. А теперь мой вам совет: снимайте контактные линзы и готовьтесь ко сну – так, как удобно. Завтра нам предстоит нелегкий день.

Он же сумасшедший, подумал Нурич. Абсолютно сумасшедший. Правда, эта мысль ему не слишком помогла. Несмотря на то что в комнате было прохладно, на лбу его выступил пот. Он кивнул, поддакивая захлебывавшемуся лихорадочным шепотом собеседнику.

– Сколько лет я этого ждал! Луча надежды на то, что ревизионистов и троцкистов наконец разгромят и дело великого Сталина будет продолжено, – продолжал сидевший напротив мужчина. – Вы не знаете… представить себе даже не можете, какими ужасными были последние годы. Все эти сказки насчет разоружения! Куда катится мир? Нет, вы скажите – куда?

Нурич чуть отстранился от него – словно для того, чтобы ответить. На деле все, чего он хотел, – это чтобы собеседник хоть немного успокоился и говорил тише. В конце концов, это начинало мешать работе.

– Да, да. Я разделяю ваши опасения. Но сейчас-то все в порядке. Видите, я здесь, с вами. Значит, ваша вера была не напрасной.

Его собеседник прислонился спиной к перегородке между столиками и вроде бы немного успокоился.

Нурич связался с ним сразу по приезде в Чикаго – в тот самый день, когда Малькольм и Шейла появились в Шелби. До самого последнего момента Нурич не имел представления, с кем должен встретиться.

Он знал, почему владелец транспортной фирмы Пуласки согласился помочь, однако его помощники в Англии и Нью-Йорке оставались для него безликими именами – по крайней мере, до момента встречи. Ничего другого Нурич и не ожидал, поскольку работал на новую для себя организацию. До самого прибытия в Чикаго все агенты, с которыми он встречался, не производили на него особого впечатления, но и не разочаровывали. Но вот чикагский агент…

Чикагского агента звали Чарльз Вудворд, он сам завербовался к русским, и его еще ни разу не задействовали в операциях. Вудворду исполнилось тридцать четыре, но выглядел он вдвое старше. Низкорослый, хилый, постоянно кривляющийся, он мог бы служить идеальным примером параноидального невротика.

В советскую разведку Вудворд попал благодаря своей любви к Сталину и основам сталинизма. Не отличаясь особыми способностями, он искал возможности послужить своему идолу вплоть до 1961 года. К этому времени, правда, Сталин давно уже умер, так что Вудворд, можно сказать, служил легенде.

В 1961 году Вудворд провел свой трехнедельный отпуск на советской торгово-промышленной выставке. За это время, оценив опеку ФБР за членами советской делегации, он выбрал-таки, к кому из них обратиться насчет вербовки, и подошел к мелкому секретарю, за которым следили вполсилы. В один прекрасный день Вудворд отловил его на Маршалл-филд, напугав бедолагу до полусмерти. Потрясенный русский взял конверт, протянутый ему Вудвордом. В принципе, это могло считаться серьезным нарушением правил безопасности: как знать, не провокация ли это? Однако Вудворд настаивал так отчаянно, что секретарь предпочел избежать возможных последствий отказа этому психу американцу.

Начальство не одобрило поступка секретаря, но и не стало его серьезно наказывать, ограничившись устным выговором. Правда, в личном деле у того появилась запись насчет замедленной реакции под давлением. Ознакомившись с переданными Вудвордом материалами – в основном пространными рассуждениями о величии «отца народов», – отвечавший за этот регион офицер КГБ решил переслать их выше. Его московское руководство пришло к выводу, что синица в руке – пусть даже слегка сумасшедшая – все же лучше журавля в небе. С помощью доступных ресурсов они проверили Вудворда на предмет возможных связей с контрразведкой, потом дали ему на пробу пару несложных заданий. Вудворд все выполнил, хотя его фанатизм смущал даже новых работодателей. В конце концов в КГБ резонно решили, что иметь дело с Вудвордом опасно, хотя и упускать добровольного помощника им тоже не хотелось. В результате для Вудворда составили специальную программу, призванную обезопасить его до времен, пока ему не найдется подходящее применение. Такой случай настал, когда Рыжов поручил Серову задействовать все ресурсы ради спасения «Гамаюна».

А теперь Вудворд сидел напротив Нурича – первого настоящего русского разведчика, с которым ему довелось увидеться. Они встретились в чикагском зоопарке Линкольна, откуда перебрались в открытое кафе, заказали себе роллы с чили и уселись за столик. Огрызавшаяся под натиском весны зимняя погода перешла в Чикаго в контрнаступление, поэтому температура на открытой веранде – за исключением пятачка вокруг жаровни – приближалась к нулю. Нурич с Вудвордом сидели за самым дальним от стойки с жаровней столиком, чтобы редкие посетители не могли их подслушать. Перчаток Нурич не снимал, поэтому низкая температура его не беспокоила.