Джеймс Грейди - Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник)

Рядом с метро мигали проблесковыми маячками машины полиции, «Скорой помощи» и пожарной службы. Фэй резко свернула в какой-то узкий проулок. Под колесами велосипеда захрустел гравий. Она слышала, как едва поспевавший за ней Кондор выругался. Позади раздался рев мотора, проулок пронзил яркий свет фар – седан явно не собирался отставать.

Двое велосипедистов вылетели на поперечную улицу, свернули налево, в полуквартале сделали еще один левый поворот и нырнули в другой проулок, идущий в обратном направлении. Двигатель седана продолжал реветь где-то неподалеку позади них.

Вот то, что нужно! Справа – открытая дверь, сквозь которую на улицу льется яркий свет.

Стоящий в дверном проеме человек, похожий на латиноамериканца, при виде несущихся прямо на него велосипедистов, выпучил глаза и разинул рот. Отбросив в сторону черные пластиковые мешки с мусором, он торопливо прыгнул в сторону. Велосипедисты влетели прямо в дверь, над которой горела вывеска: «С лапшой в нирвану».

«Вашингтон пост» как-то назвала это заведение «кулинарным открытием XXI века». В его меню фигурировали достаточно известные и довольно простые блюда – гороховый соус, пад-тай, лазанья, ло-мейн, макароны с сыром, толстая лапша удон плюс ежедневные дежурные комплексы. Но готовил их, судя по всему, кулинарный гений. Ресторанные критики так и не смогли выяснить, кто именно являлся владельцем этого небольшого ресторана, неожиданно ставшего модным.

Пригибая голову, Фэй въехала на сияющую металлическими поверхностями кухню и резко затормозила. Резавший что-то у одного из столов поваренок испуганно шарахнулся в сторону. Рыжая официантка уронила поднос, на котором стояли чашки с исходящей паром желтой яичной лапшой.

Фэй снова нажала на педали.

БАЦ!

Переднее колесо ее велосипеда распахнуло двери в обеденный зал. Там рядами стояли столики, накрытые белыми скатертями, а на стенах висели плоские плазменные панели. Глядя на них, посетители могли посмотреть давнишние, но по-прежнему любимые телесериалы и старые фильмы вроде «Бегущего по лезвию бритвы» и «Касабланки».

Официант отскочил, стараясь избежать столкновения с Фэй, и рухнул на стол, за которым мирно сидели мужчина и женщина – оба они недавно развелись со своими прежними супругами и теперь, обретя официальный статус свободных людей, наслаждались свиданием. Послышался звон разбитых тарелок, крики людей, обожженных горячим чаем.

Фэй услышала, как позади нее в ресторанный зал вломился на велосипеде Кондор.

Официант и какой-то посетитель попытались схватить явно обезумевшую велосипедистку.

– Полиция! Оставайтесь на местах! – громовым голосом выкрикнула Фэй и швырнула в них сотовым телефоном, который был снабжен системой джи-пи-эс и потому давал возможность в любой момент установить ее местонахождение. – Откройте мне чертову дверь, быстро!

Эффект неожиданности сработал в полной мере. Какая-то женщина в белой блузке и черной кожаной юбке распахнула перед ней входную дверь. Миновав ее, Фэй затормозила и оглянулась.

Сзади послышался шум опрокидываемых столов, кто-то завопил: «Не трогайте его, он больной!» Затем в дверях возник по-прежнему сидящий верхом на велосипеде Кондор и на ходу крикнул Фэй:

– Один гонится за нами бегом!

Они отъехали от ресторана на два квартала, сделали несколько зигзагов и оказались в пустынном переулке. Оба остановились. Измученный Кондор, сгорбившись, с полминуты молча пытался восстановить дыхание, затем ободряющим жестом помахал Фэй рукой.

Она увидела сломанную калитку в деревянном заборе, доходившем ей до плеча. Соскочив с седла, Фэй нырнула во двор.

Это был обычный задний дворик обычного американского дома. Дом был построен в пятидесятых годах XX века и считался тогда подходящим жильем для представителя среднего класса. Сейчас, добрых шестьдесят лет спустя, он один, вероятно, стоил больше, чем было заплачено за весь квартал из таких же домов сразу после того, как его возвели. Над задней дверью висел небольшой прожектор. Он был включен, и свет от него падал во двор и – частично – в комнаты на первом из двух этажей. Внутри здания свет не горел. Все говорило о том, что дома никого нет.

Фэй положила велосипед на газон и помогла протиснуться в калитку Кондору, который тут же улегся на траву.

Только теперь до нее дошло, что она до сих пор носит на спине рюкзак. Сбросив его, Фэй посмотрела на человека в бордовой нейлоновой куртке, лежащего у ее ног. Рядом с ним она увидела сопло дождевальной установки. Свинтив с него колпачок, Фэй нашла кран и открыла вентиль. Сопло тут же начало извергать из себя струйки холодной воды. Склонившись над ним, Фэй долго и жадно пила, потом умылась и плеснула водой на лицо Кондору.

Он никак не отреагировал. Тогда Фэй направила струю воды прямо ему в лицо.

– Вставай! – сказала она. – Тебе еще рано умирать!

Захлебнувшись, Кондор закашлялся и принял сидячее положение.

Фэй повернула сопло дождевальной установки в сторону.

– Я слишком стар для всего этого дерьма, – сказал Кондор.

– Никого не волнует, сколько тебе лет.

Они с трудом различали друг друга в бледных отсветах уличных вывесок.

– У меня еще много тонального крема на лице? – спросил Кондор.

– Трудно сказать. Но выглядишь ты отвратительно.

– Смой все.

Фэй выполнила просьбу Кондора, вымыв ему сначала лицо, потом руки.

Когда она закончила, Кондор лег на живот и, упираясь в землю ладонями, с трудом поднялся на ноги.

Потом он склонился над соплом дождевальной установки и, как и Фэй, долго пил.

Наконец Фэй завернула кран.

Кондор снял бордовую нейлоновую куртку, отстегнул имитировавшую живот детскую переноску. Из нее он извлек свернутую в комок кожаную куртку – сухую, в отличие от его черных джинсов и голубой рубашки. Пистолет сорок пятого калибра он оставил в кобуре на правом боку, патронташ с запасной обоймой – на левом.

Потом он взглянул на Фэй.

– Кого мы только что убили? – шепотом спросила она.

– А кто пытается убить нас? – вопросом на вопрос ответил Кондор.

– Сейчас? Мне кажется, все, – сказала Фэй.

Ты сидишь на заднем сиденье такси.

В салоне машины пахнет пережаренным кофе, моющим средством с сосновым ароматом и потом – твоим потом.

Прохладный ветерок из приоткрытого окна водителя остужает твое разгоряченное лицо.

Посмотри через опущенное боковое стекло на улицу.

Перед тобой типичные сюрреалистические картинки ночного города. Тротуары. Магазины. Любители выпивки, толпы которых торопятся в бары, в эти светящиеся неоном храмы алкоголиков.