Лен Дейтон - Секретное досье

Долби подошел на расстояние слышимости и сказал:

— Это никому не нравится.

Я ответил:

— На первых порах.

— Никогда, если они работают со мной.

Долби сел на заднее сиденье рядом с Вороном, и радист сидел, следя за ними и держа их под прицелом пистолета.

Я услышал, как Долби уверенным ровным тоном произнес: «Мне очень жаль, сэр», а затем достал один из тех крохотных тюбиков с иглой, которые во время войны входили в набор по оказанию первой помощи. Задрав рукав мужчины, Долби всадил в него иглу. Тот даже не попытался ни сказать, ни сделать что-нибудь. Сидел в состоянии шока. Долби спрятал использованный шприц-тюбик в спичечный коробок, и машина поехала — мимо поседевших искореженных останков трех автомобилей; расплавившаяся резина капала и вспыхивала на дороге. У Шторы мы свернули с Бейрутской дороги и направились по долине на север, через Баальбек. Долину охраняли стратегически расположенные языческие и римские руины. За тополями виднелись в неверном утреннем свете шесть гигантских колонн Большого храма, стоявшие, как и каждое утро, с тех пор, когда рядом с ними заплескались на ветру знамена имперского Рима. Я почувствовал, что Долби наклонился вперед над спинкой моего сиденья; он передавал мне очки с розовыми тонированными стеклами.

— Они из «нэша».

Я увидел, что одно стекло треснувшее. Повертел их в руке. Если и есть что-то более жалкое, чем собака погибшего человека, так это его очки. Каждый изгиб и отблеск принадлежали их владельцу и никому другому не будут принадлежать.

Долби сказал:

— УВМР [11] Управление военно-морской разведки США. . Оба. Автомобиль посольства США, вероятно, был там, чтобы сделать то, что сделали мы. Поделом любопытным… да. Им следовало сообщить нам о своих действиях. — Он перехватил мой взгляд на Ворона. — О, не волнуйтесь за него, он в отключке.

Я вспомнил белый S2F-3 «трекер» ВМФ США в Риме и другой — в Бейруте, который был тем же самым.

Я увидел, как Долби откинул назад голову, его длинные волосы вспыхивали в жарком сиянии солнца. Прокричав что-то неразборчивое, он исчез за одной из гигантских гладких коринфских колонн. По сравнению с ним руины Баальбекского храма казались громадными на фоне прозрачного неба пустыни. Я вприпрыжку спустился по разбитым ступеням, и несколько ящериц, сверкнув, исчезли из виду. Этим утром Долби обгорел на солнце, и я чувствовал, как стягивается кожа у меня на носу и на лбу. Горстка песка плеснула мне на ноги, когда ветерок шевельнул пальцем над поверхностью долины. Долби приблизился, и я увидел, что он нашел кусок изразца, который в течение двух тысяч лет благополучно избегал встречи с туристами. В дальнем конце площадки, за маленьким круглым храмом Венеры стояла полукругом, слушая старого араба с белой бородой, группа американских девушек в красных блейзерах. Ясно было, что он повествует о сексуальных оргиях и обрядах, связанных с богом Молохом, хотя ветер уносил его голос. Долби теперь догнал меня.

— Пообедаем? — спросил он и по своей эгоистической привычке двинулся вперед, не дожидаясь ответа.

Тем утром мы все проспали допоздна на довольно большой вилле недалеко от Баальбекской дороги. Саймон был подполковником Королевского военно-медицинского корпуса и каким-то специалистом. Прежде ему никогда не случалось участвовать в таких трюках, как минувшей ночью. Я чувствовал себя немного виноватым за свою критическую позицию, хотя и не выражал ее. Он снова сидел там, приглядывая за человеком, который прошлой ночью был центральной фигурой в происходящем. Место для виллы выбрали обдуманно, и находилась она в ведении пожилой армянской четы, без удивления воспринявшей наш ночной приезд. Дом стоял в центре обширного сада, имеющего форму террасы. Азалии, цикламены и оливы почти скрывали U-образное здание. За домом, на открытом месте, в естественной скале, был выдолблен бассейн неправильной формы. Под чистой голубой водой в одном конце застыла в спортивной позе римская статуя, и естественный вид бассейна не портили ни кабинки для переодевания, ни шезлонги, ни зонтики или доски для ныряния. Стены дома, обращенные внутрь, были стеклянными от пола до потолка, с яркими простыми шторами, которые приводились в движение электричеством. Вечером, когда во всем доме горел свет и когда цветные огни освещали римскую статую, центральная вымощенная лоджия превращалась в идеальную вертолетную площадку, а двойные стекла отсекали большую часть шума.

Здесь, рядом с храмом воздух был ясным, чистым и мягким, а поскольку утро сообщает нечто магическое любому месту, руины казались одновременно мягкими и резкими. За века под воздействием ветров канелюры на колоннах сгладились, но их поверхность была шершавой, как пемза, и изрытой углублениями, как медовые соты. Грязный ребенок в рваных штанах и американских парусиновых туфлях гнал трех позвякивавших колокольцами коз по дороге на север.

— Сигарета, — обратился он к Долби, и Долби дал ему две.

Долби был особенно расслаблен и открыт; я счел это благоприятным для того, чтобы узнать побольше о противнике, которого мы перехитрили, и спросил про Сойку:

— Но у него-то какая история прикрытия… какова его позиция, чем он занимается?

— Он руководит или, точнее, кому-то платит, чтобы тот руководил исследовательским подразделением в Ааргау. — Долби замолчал, и я кивнул. — Вы знаете, где это находится?

— Да.

— Где? — спросил Долби.

— Не взыщите, что я не так невежествен, как вам хотелось бы. Кантон Ааргау находится на севере Швейцарии, там река Аак впадает в Рейн.

— О да, простите меня, финансовый король обязан знать Швейцарию.

— Совершенно верно, — сказал я. — А теперь продолжим с этого места — что за исследовательское подразделение?

— Ну, у них есть социологи, психиатры и статистики, а деньги им поставляют разные промышленные фонды на исследование того, что они называют «синтезированной средой».

— Теперь вы поставили меня в тупик — без особого труда.

— Неудивительно, поскольку вряд ли они сами знают, чем занимаются, но идея такова. Возьмем, например, немецкую промышленность. Немецкой промышленности веками не хватало рабочих рук, и они импортировали рабочих почти из всех европейских стран — с великолепными результатами. Другими словами, помести на немецкий завод неквалифицированного рабочего с одного из греческих островов, никогда раньше не видевшего станка, и он научится управлять им так же быстро, как рабочий из Дюссельдорфа. — Долби посмотрел на меня. — Это понятно?

— Абсолютно. Так в чем же проблема — первый сорт для западных немцев?

— В такого рода ситуациях проблем не возникает, но если западный немец строит завод в Греции и нанимает местных рабочих, то их порой не могут даже научить включать свет. Следовательно, по мнению знатоков в Ааргау, пребывание в среде, где всем известно, что они делают и делают без труда, означает: вновь прибывшие переймут то же отношение. Если же индивид окажется среди людей, которым недостает уверенности, он воздвигнет барьеры, мешающие ему овладеть рабочим навыком, — так же и остальные. Вот что означает «синтезированная среда». Для промышленности это может быть очень важно, особенно для промышленности, создаваемой в странах с сельским населением.