Лен Дейтон - Секретное досье

Должно быть, Сойка нажал кнопку, потому что я услышал тихий звонок. Дверь открылась очень быстро: видимо, Морис стоял, держась за ручку двери.

— Что вас задержало, Морис? — поинтересовался я.

Я ненавидел Мориса, такого вежливого и сдержанного. Он стоял молча. Очки у него были прозрачные и эффектные — они подчеркивали безжалостность маленьких глаз, которыми он бесстрастно смотрел на мир, часть коего в настоящее время составлял и я. Снова последовало указание Сойки:

— Морис, выпишите присутствующему здесь мистеру Уотерману чек на пятнадцать гиней. Счет номер три, Морис. Затем проводите мистера Уотермана до выхода.

Морис кивнул, хотя Сойка не мог его видеть.

Мистер Уотерман крутил свои усики, почти целиком захватив их большими и указательными пальцами, и крутил до боли. Мистер Уотерман тоже кивнул. Мистер Уотерман должен идти. Мистер Уотерман чувствовал себя несколько лишним. Деньги деньгами, но, даже получив пятнадцать гиней за вечер, он ощущал, что должен идти.

— До свидания, — попрощался я, и мистер Уотерман покинул нас.

Мне захотелось увидеть, что делал Сойка в маленьком закутке без двери. Я слышал, как он там передвигается. Мне были знакомы эти большие кенсингтонские дома, где гости всегда отделены от хозяев. Я пошел к дверному проему, не зная, за каким занятием застану Сойку. Сидящим перед булькающими пробирками, как в фильме с Белой Лугоши, за просмотром передачи «Это твоя жизнь», а может, за выращиванием оранжерейных орхидей.

— Кулинарией интересуетесь?

Сойка выглядел гораздо старше, чем я запомнил его, и на фоне поварского фартука, с лямкой через одно плечо на французский манер, лицо у него было румяное, как у алкоголика. В руке он держал трехфунтового омара. Кухня была залита безжалостным сиянием ламп дневного света. Медь, нержавеющая сталь и острые ножи были разложены с тщательной продуманностью, как в операционной. По сравнению с кухней, оснащенной таким количеством технических средств, мыс Канаверал показался бы квадратным колесом. Сойка положил свежего, в черную и зеленовато-голубоватую крапинку омара на белый стол и взял из ведерка со льдом, который при этом весело звякнул, бутылку «Моэт и Шандон». Налил доверху два немаленьких бокала.

— Мог бы заинтересоваться, — ответил я.

— Это правильно, — одобрил Сойка, и я принялся за прохладный, прозрачный, игристый напиток.

— Лао-цзы, кажется, сказал: «Управляй империей, как готовил бы мелкую рыбу».

Джей смягчился по отношению ко мне. Под его огромными усами проглянула улыбка.

— Монтень сказал: «Великие люди гордятся своим умением готовить рыбу к столу», — подхватил он.

— Но было ли это в его устах комплиментом? — спросил я.

Сойка не ответил, он протыкал омара длинным металлическим стержнем. Я потягивал холодное шампанское.

— Ну вот, он умер, — констатировал Сойка. Я видел, что это трудная работа. — Терпеть не могу умерщвлять живые существа, — сообщил он мне, заканчивая насаживать омара на вертел. — Знаете, стоило попросить торговца рыбой убить его.

— Да, — согласился я. — Я знаю, что некоторые люди так относятся к этому.

— Еще немного шампанского, — предложил Сойка. — Для этого рецепта нужно всего полбутылки, а я не люблю пить слишком много.

— Спасибо, — вполне искренне ответил я. В этой кухне было жарко.

Остатки вина он вылил в металлический лоток и бросил туда немного соли.

— А вы хладнокровный молодой человек, — заметил он. — Вам безразличен ваш друг Кавендиш?

Сойка положил в шампанское большой кусок сливочного масла. Не знаю почему, но я не ожидал, что масло останется на поверхности. Помню, я смотрел и думал: «Оно так ведет себя только потому, что его положил туда Сойка». И снова сделал глоток шампанского.

Сойка взял свой бокал и отпил — он внимательно наблюдал за мной своими крохотными глазками.

— Я управляю очень большими делами.

— Знаю, — согласился я, но Сойка взмахнул большой красной ладонью.

— Больше, — сказал он. — Больше, чем вам известно.

Я промолчал. Сойка снял с полки банку и бросил несколько зернышек перца в шампанское. Осторожно взял лоток, прихрамывая, пересек кухню и поставил его в сияющий гриль с вертикальным жаром. Взял омара, которого ему невыносимо было убивать, и помахал им мне.

— Торговец рыбой продает рыбу. Так? — спросил он и вставил его в гриль. — Виноторговец продает шампанское. Французы не возражают против того, что их шампанское покидает Францию. Так?

— Так, — согласился я, начиная постигать распределение реплик.

— Вы. — Интересно, что продавал я? Сойка включил гриль, и омар, освещенный с одной стороны ярко-красным светом электрического элемента, начал очень-очень медленно поворачиваться. — Вы, — повторил Сойка, — продаете лояльность. — Он уставился на меня. — Я этого не делаю, не стал бы этого делать. — На мгновение я подумал, что даже Сойка считает меня переметнувшимся на другую сторону, но сообразил, что у него такая манера разговора. Он продолжал: — Я торгую людьми.

— Как Эйхман? — спросил я.

— Не люблю подобного рода шуток, — произнес Сойка тоном учителя воскресной школы из кабаре «Фоли-Бержер». Затем его лицо прорезала усмешка. — Давайте скажем, скорее как Айхельхеар.

Так звучало по-немецки его кодовое имя. Сойка, подумал я. Garrulus glandarius rufitergum [31] Латинское название одной из разновидностей соек. — Примеч. пер. . Сойка, ворующая яйца, запугивающая птиц и уничтожающая посевы, хитрая, осторожная сойка, летающая тяжелыми волнообразными рывками.

— Я занимаюсь талантливыми людьми, меняющими место работы по доброй воле.

— Вы кремлевский охотник за талантами? — спросил я.

Сойка начал поливать омара, которого ему не нравилось убивать, шампанским, которое ему не нравилось пить. Он обдумывал мои слова. Я понимал, почему Сойка пользовался таким большим успехом. Он брал все по номинальной стоимости. Я так и не узнал, считал ли себя Сойка кремлевским охотником за талантами, потому что зазвонил телефон на кухонной стене. Сойка перестал поливать омара, вытер руки. Снял трубку, послушал.

— Соедините его. — Пауза. — Тогда скажите, что я дома. — Он повернулся и вперил в меня взгляд василиска, характерный для людей, разговаривающих по телефону. Внезапно обратился ко мне: — У нас на кухне не курят. — Потом, снимая ладонь с микрофона: — Это говорит Максимилиан. Мой дорогой Генри. — Его лицо расплылось в широкой улыбке. — Я ни слова не скажу, мой дорогой друг, просто продолжайте. Да, очень хорошо. — Я увидел, как Сойка нажал кнопку шифрования. Он только слушал, но лицо его менялось, как у Гилгуда, произносящего монолог о семи возрастах человека [32] Монолог Жака из комедии У. Шекспира «Как вам это понравится». — Примеч. пер. . Наконец Сойка сказал: — Спасибо.