Арсений Замостьянов - Спасти Вождя! Майор Пронин против шпионов и диверсантов

Казак замолк. Пронин решил не наливать третью рюмку, а вышел на кухню за чаем.

– Чайку теперь в самый раз! – хлопотал он вокруг Соколова. – Совсем согреешься.

Прокопий отхлебнул крепкого горячего чаю и продолжил откровенничать:

– Вот ты о Сталине спрашивал... Я ему не судья. Чувствую, крепкий он мужик. Такому так просто шею не свернешь. Сколько мы с Бронсоном проговорили – о Сталине ни разу речь не зашла. Он о своих делах только намеками говорил. Я понимал, что готовится покушение, готовится взрыв. Думал, в правительстве, в райкоме каком-нибудь. Про Сталина я и предположить не мог. Как бы он до Сталина добрался, интересно знать?

– Вполне легально, как ты изволил выразиться. Есть договоренность о встрече Бронсона со Сталиным.

– Это что же – он такая шишка? Сам Сталин его знает! Чудеса в решете. Но я понять не могу, на что он рассчитывал? У Сталина охрана вышколенная, с оружием к нему не пропустят. Да ты это лучше моего знаешь.

– Знаю. Я вовсе не уверен, что он собирался убить Сталина. Скорее – скомпрометировать. Хотя и террористический мотив нельзя отбрасывать, – Пронин говорил задумчиво, как будто беседовал с самим собой. – Чего он от тебя хотел, этот Бронсон?

– Спрашивал, какие связи я сохранил. Готовы ли мы принять оружие, взрывчатку. Принять и использовать в ближайшее время. Он собирался организовать даже учения – ни больше ни меньше. Под Москвой есть рабочий клуб – почти заброшенный. Мы должны были средь бела дня уничтожить сторожа и взорвать домик с колоннами.

– Средь бела дня взорвать рабочий клуб? Какой клуб, где?

– В Алабушеве. Акция намечена на послезавтра. Там днем народу не бывает.

– Но сторожа все-таки нужно убить... Маленький человек становится жертвой.

– Что, нос воротишь? Грязненькие мы? А вы, конечно, кровушку не проливаете.

– Не будем спорить. Сторож не должен погибнуть. Взрыв я вам разрешаю, но сторожа мы эвакуируем.

Казак нахально улыбнулся:

– А он что – твой друг или родственник, этот алабушевский сторож?

– Он мой начальник. Ради него, собственно говоря, я служу.

– А, опять пропаганда. Ты предупреждай, когда начинаешь свою комиссарскую песню. Я в это время коньяк жрать буду.

– Как знаешь. А только сторожа там не будет. Своим ты должен как-то объяснить его отсутствие. Чтобы комар носу не подточил. Клуб отдаю вам на заклание. Теперь слушай внимательно. На мои вопросы отвечай быстро и кратко. Сколько боевиков в вашей подпольной группе?

– Не ведаю.

– Плохой ответ. Совсем плохой.

– Но я действительно не знаю, сколько у нас сабель. И никто не знает. Каждый знает нескольких. А сколько нас по России – одному богу известно.

– Хорошо. А скольких ты знаешь?

– Не больше шестерых. Не считая студентика одного, который по мелким поручениям у нас на побегушках.

– Студентика знаем. А твои шестеро – москвичи?

– А черт их разберет. Про одного точно знаю, что москвич. На Ордынке живет в огромной коммуналке. Еще один вроде издалека добирался. Ему до Москвы часа четыре на поезде. А откуда – не ведаю.

– А тот, который москвич, тощий и на голову тебя выше?

– Поручик пехотный. Да, это он тебе записку передал.

– Не передал, а подкинул. Чем занималась ваша шестерка? Откуда про вас могли узнать за границей?

– Крупных дел не было. Мы готовились, собирались с силами. А про делишки я тебе говорить не буду. Быльем поросли.

– Меня ваши старые дела не занимают. У меня одна цель – Бронсон. И ваша банда меня интересует только в связи с Бронсоном. Почему он вышел на вас? На тебя лично? Ты что у нас – звезда международного масштаба, как Панчо Вилья или Гарибальди? Представляю себе суматоху в самых высоких кабинетах Лондона, Вашингтона и Парижа. «Куда сунуться в Москве в поисках головорезов? – Ну, конечно, на ипподром, к Прокопию Соколову, который выступает под псевдонимом Назаров». «Кто в Москве способен противостоять Сталину? – Есть такой человек. Бравый есаул по имени Прокопий, такой на весь мир один».

– Не очень-то ты постарел, Иван. Повадки все те же. Такой же зубоскал. Помнишь, как мы с тобой красных рубали под Бухарой? А что, если я сейчас подробно вспомню те боевые вылазки? Станут ли ваши разбираться, что ты служил у белых по заданию Реввоенсовета? Или сначала расстреляют, а потом начнут разбираться?

– Нет, Прокопий, я знаю, ты не клеветник. Ты уж скорее пристрелишь меня, чем станешь стряпать поганые бумаги.

– Годы идут, люди меняются. Ты поживи пятнадцать лет при конюшне – не только доносить, воровать научишься.

– А почему ты не направился за кордон? Почему оказался в Москве, где полным-полно нашего брата чекиста? – спросил Пронин деловито.

– Кривая вывела. У батьки моего золотишко было. Он в 19-м году казначеем был. Знаю, что схоронил золотишко в тайном месте. А в двадцатом их всех поубивало. Я мог податься за кордон. И деньги были. Но золотишка пожалел.

– Значит, жадность есаула сгубила? Бывает.

– Вот именно, что сгубила. Золотишка-то я не нашел.

– Да я тебя не спрашиваю, нашел ты его или не нашел. Не интересует меня твой золотишко, – Пронин улыбнулся в усы со своим отточенным лукавством. – Откуда же Бронсон про вас узнал?

– Не знаю я. Я ж человек маленький, как твой сторож из клуба.

– Расскажи о первой встрече с Бронсоном.

– Я работал на ипподроме, в конюшне. Как обычно. За несколько дней до этого меня предупредили, что может появиться гость. Пароль назвали. «Таких лошадей в последний раз я видел во Франции, под Лионом». Дурацкая фраза, на всю жизнь ее запомнил. Внешность Бронсона мне не описывали и фамилию не называли.

– Кто это был?

– Один из тех шести наших, о которых я говорил, я его мало знаю. Чернявый такой. Он мне представился как полковник Ревишвили. Георгий Николаевич. Я так к нему и обращался – по имени и отчеству, без званий. Живет этот Георгий Николаевич в Смоленске. В Москве бывает наездами, но часто и подолгу. Четыре года назад он руководил налетом на один колхоз. Я принимал участие в том безобразии.

– Это мне не интересно. – Пронин не хотел спугнуть казака. И всячески показывал, что не собирается навешивать на Соколова ответственность за дела прошлых лет... – Сейчас Ревишвили в Москве?

– Он передо мной отчет не держит. Но неделю назад он вместе с Бронсоном был у меня.

– В конюшнях?

– Да, во время той встречи с Бронсоном к нам пожаловал и Георгий Николаевич.

– О чем вы говорили?

– Ревишвили обещал доставить взрывчатку. У него есть тайник в подвале старого дома на Моховой. Там конторы, склады, а про тот подвал знает только какой-то дворник. Этот дворник – человек Ревишвили. Бронсон говорил, что взрывчатка понадобится 4 ноября. Я должен был пронести ее до Кутафьей башни, перед Троицкими воротами – там всего-то два шага, но задача – не привлечь внимание. Там же охраны до черта. У Кутафьей сумку возьмет другой человек. Мне он неизвестен.