Вадим Новосадов - Стражи панацеи

— Да, но я вас не знаю, а мы не договаривались о встрече, — несговорчиво отвечал затворник, не двигаясь с места.

— Меня многие знают. Моё имя — Дюран.

Хозяин наклонил голову, будто напрягая память, а затем едва заметно ухмыльнулся.

— Ну что ж, раз Магомет не идёт к горе, то гора идёт к нему. Присаживайтесь, я готов вас выслушать, — он указал на стул у широкого массивного стола.

— Дело касается не меня лично. Спецслужбы некоторых стран затевают провокацию, которая может закончиться мировой войной. У меня имеются доказательства.

Магистр потупил взгляд, обречённо опершись локтем на стол.

— Вы подразумеваете террористический акт и его последствия?

— Именно. Но не просто теракт. А с использованием ядерных зарядов, которыми террористы уже обладают, и что власть скрывает.

— Вы точно уверены?

— Вскоре убедитесь и вы. Доказательства у меня с собой.

Стром кротко вздохнул.

— Рано, или поздно они должны были завладеть этим оружием, — тихо заметил он.

— Мы должны предотвратить катастрофу.

— Каким образом? — магистр поднял взгляд на собеседника, удивлённый и недоверчивый.

— Вы же предсказатель. А предсказаниям можно следовать, либо избежать.

— Не всё так просто, — Василий Стром отрицательно закивал головой, отведя взгляд от собеседника. — Иногда стоит и не заглядывать в будущее, — добавил он недружелюбно.

— Мы не живём на Марсе, уважаемый мастер. Провозвестие просочится в ваше сознание, так или иначе.

Рассерженный предсказатель вскинул руку, как бы приостанавливая гостя.

— Идея конца света бытует с незапамятных времён и никогда не исчезнет, — с острасткой провозгласил владыка.

Дюран застыл как изваяние, соединив покорность и достоинство. Однако же провидец всерьёз заинтриговался его визитом, да и был польщён в очередной раз. Ему всегда приходилось иметь дело со страхами, даже когда к нему заявлялись сильные мира сего. А у всякого творца тем более, должны быть кумиры, будоражащие тщеславие. У писателей — это великие из них, у композиторов — великие композиторы, а магам не даёт покоя слава Нострадамуса, или менее значительных, вроде Мессинга или Ванги.

Проницательный Дюран увидел эту претензию тщеславия подняться на историческую высоту. Особо чувствительный Стром понимал вменяемое собеседником заветное желание, но именно от серьёзности долгожданной мечты, он умело закрывался от вмешательства в его сознания.

В Дюране он разглядел желаемый шанс, хотя и опасался его.

— Что у вас за информация? — деловито спросил магистр.

— Она здесь, — Дюран вынул из кармана дискету.

— Давайте не сию минуту. Сейчас время трапезы. Можете её разделить с нами.

— Благодарю, я не голоден. Я взгляну на здешнюю природу.

Дюран осматривал окрестности с узкого плато, откуда сходили пару троп, извилистых и ступенчатых, и трудно было представить, как Стром, в преклонном возрасте, добирался сюда. А как бы он вообще быстро исчез бы отсюда? Двух служек бы не хватило в подмогу.

Под ранним солнцем отливалась роса, будто он попал в загадочный изумрудный мир. На многие километры ни единой души — лучшее место для отшельника прорицателя. Ясное небо над головой и чистое пространство от злобных человеческих аур, где можно заглядывать в будущее как в магический кристалл вселенной.

Насмешливый взгляд Строма, после того как он ознакомился с записями об убийстве Пайка и проповеди Спирина во славу сталинизма, сообщал, что нечто подобное он уже встречал, осталось только думать, что магистр мог искусно скрывать свои эмоции.

— Если вы хотите, чтобы я провёл сеанс ясновидения, и предрёк вам какие то события, для этого нужно время, — признался он.

— Сколько нужно времени?

— Когда буду готов к сеансу. Этот Спирин, я его знаю, — спокойно продолжил Стром. — Верит в мистику, или хочет думать, что верит. Считает, что дух Сталина, если он потревожит его останки, восстанет и возвратит стране прежнее величие.

— Почему останки? Я думал он готовит покушение на главу страны? — удивился Дюран.

— Нет, нет. Техника ему нужна, чтобы вскрыть захоронение. После вскрытия гробницы Тамерлана, началась вторая мировая война. Верите ли вы в мистику, или в совпадение, но факт есть факт. Видимо, Спирин верит в первое. Хотя, не исключено, что готовится и покушение на главу государства.

— Неужели это серьёзно? — произнёс Дюран сомнительно.

— Этот человек одержим, — равнодушно ответил Стром.

— Его люди охотятся и за вами. Моя служба безопасности к вашим услугам.

Магистр едва ли выразил подобие горькой ухмылки.

— Спирин слабая личность, чтобы стать лидером. Хотя это ничтожество с воспалённой гордыней способно на любое преступление.

Стром сложил руки на груди и застыл, вперившись в одну точку перед собой. Дюран решил, что он впал в неожиданный транс, всё замерло, даже собеседник ощутил скованность, можно было расслышать дыхание каждого. Но голова владыки шевельнулась и поднялась, показалось, что до этого момента прошла вечность, или, будто бы вовсе и не было никакого разговора до сих пор, оставалось лишь смутное предчувствие.

На Дюрана вдруг смотрел суровый пронзительный взгляд, из-под наехавших надбровных дуг, затем магистр как бы встрепенулся, глаза его блеснули расположением, он выпрямился и изрёк звенящим голосом:

— Эти события дискретны, я не вижу связей, но чувствую, что они есть. Мне и вправду нужно с этим разобраться.

— Что требуется от меня? — вежливо спросил Дюран, чтобы не нарушить хрупкое психологическое равновесие василевса.

— Ожидать. Но лучше вне этого дома. Здесь, недалеко есть охотничья избушка.

Дюран вернулся к вечеру, на закате. Стром изменился: оделся в походную одежду, будто решив покинуть своё убежище. Лицо его сияло загадкой, хотя и не предвещало чего-то катастрофического.

— Вести не самые обнадёживающие, — донёс ясновидец, бросая взгляды на Дюрана, как жрец на послушника. — Вольфганг Мессинг оставил свои дневники, где, как мы считаем, содержатся пророчества относительно судьбы нашего Отечества. Они засекречены и хранятся в архивах ГБ. Он предостерёг не тревожить останки вождей, до определённого момента, но и не реанимировать их как символы.

— Откуда вам это известно? Вы же не могли читать его пророчеств.

Стром неприязненно взглянул на собеседника.

— Я с ним имею духовную связь, — строгим тоном ответил он.

— Но Хрущёв не побоялся вынести Сталина из мавзолея? — осмелился возразить Дюран.

— И коммунистическая эпоха продолжалась ещё долго.

Дюран вдруг сник, поскольку рассуждения Строма звучали банальностью, пересказанной бесконечное количество раз.

— Ко мне обращались за советом доверенные лица одного российского президента, — продолжил Стром в ответ на настроение гостя. — На счёт выноса тела Ленина из мавзолея. Мой ответ давно был готов: кремировать тела обоих тиранов и развеять пепел подальше от берегов страны. Пусть их дух унесётся вместе с прахом. Можно было это сделать в тайне, чтобы не раздразнить их апологетов, которых предостаточно в стране. Но той власти я не посоветовал этого делать, из-за её нерешительности в этом вопросе. А нынешняя власть даже не задаётся этим вопросом.