Вадим Новосадов - Стражи панацеи

Всё как будто было улажено, и в пятничный вечер они посетили паб, после чего отправились в отель, услаждать друг друга без посторонних глаз охраны.

Визант расслышал, как отворилась дверь в номер, но любовная истома тормозила его реакцию, да и пистолет находился от него также далеко, как и взломщики. Едва он вскочил, как ощутил пронзительно обжигающую боль от двух пуль. Он успел всё же опрометью достичь стула с кобурой, но ещё несколько кусачих шершней пуль обдали его оцепенением, предметы стали уплывать, он обмяк, слыша пугливо стонущие возгласы Веры, и не понимая, почему его тело не становилось склизким от крови. «Наверное, я истеку, когда уже буду мёртв. Вот она, смерть, не так уж и мучительно».

Тошнота подступила как при похмельном синдроме, ещё и трясло, хотя всё тело так и оставалось обмякшим, веки будто прилипли к глазным яблокам. «В меня выпустили обойму, а я значит, до сих пор жив, и меня везут в госпиталь. Или, на небеса? На потусторонний мир, однако, не похоже, ведь там не может тошнить».

Он растворил глаза, как, оказалось, лежал на койке со спинкой, как в медицинской карете, но руки и ноги были стянуты ремнями. Его везли в фургоне с окнами, через которые он видел верхушки невысоких гор, скорее холмов. Над ним склонилось мужское лицо.

— Очнулся, — произнесло оно. — Мы тебе сделаем инъекцию антидота, чтобы ты взбодрился.

Игла вонзилась в одеревеневшую руку, через несколько минут тело налилось силами, тошнота совсем отступила.

— Мы вкатили в тебя столько транквилизатора, что хватило бы на слона, — с садистской весёлостью забавлялся один из похитителей, которых всего было двое в фургоне.

Ему предложили перекусить, но он просил пива, или другого спиртного, в чём ему отказали. От возможных пыток у него стыла кровь в жилах. Он путался в догадках, по какой причине его взяли в заложники.

Машина ехала вверх, иногда преодолевая серпантин. Лесистая горная местность напоминала Кавказ, или восточную прикарпатскую Европу, насколько Визант мог судить по своим географическим знаниям.

Ему накинули мешок на голову незадолго до места прибытия. Маску сняли уже в просторной комнате, с закрытыми ставнями, с тусклым освещением, к которому добавлялся жар большого камина. Голые каменные стены, обтёртая деревенская мебель и стропила крыши указывали на подлинную старину дома.

Визант опустился на массивный деревянный стул с подлокотниками. В двух шагах от него стоял широкий стол. Александр был свободен, и потому успокоился, ничего не указывало на то, что здесь могут проводиться пытки.

В дверь вошёл пожилой мужчина в чёрном костюме, с прямой осанкой, угловатой бородкой, аккуратно зачёсанными длинными волосами, почти полностью поседевшими. Он остановился у стола, пристально вглядываясь в пленника, однако взгляд был больше любопытствующий и даже сожалеющий, чем подавляющий. Лицо его казалось восковым, а глаза неестественно блестели.

Он сел за стол, теперь только украдкой поглядывал на собеседника, равнодушно скользя глазами по предметам, поглощённый своими мыслями.

Визант решил молчать насколько это возможно. Но и незнакомец упорно молчал, пока Визант не стал испытывать лихо, желание действовать, однако же, его будто невидимая рука удерживала на стуле. Он опирался то на один, то на другой локоть.

— Может, чего хотите? — вдруг раздался глубокий баритонный голос на русском языке, совсем несуразный для худощавого человека.

— Хочу, чтобы вы меня освободили. У какого-нибудь бара, чтобы я выпил и спокойно отправился домой, считая недоразумением то, что случилось.

Лицо хозяина восторжествовало на секунду. Визант отчётливо понял, что проиграл, не сумев держать язык за зубами. Видно, перед ним сидел телепат.

— Так и будет. Только чуть позже.

Незнакомец встал и обошёл гостя сзади, в эту секунду вошёл помощник, помоложе, тоже одетый в чёрное. Он поставил на стол какой то предмет, накрытый чёрной тканью.

— Смотрите на него, — раздался голос из-за спины Александра.

Помощник сдёрнул покрывало с предмета, который оказался чёрным

шаром на подставке, вроде огромной жемчужины, размером с кокос, переливавшийся бликами от пламени свечей на стенах.

— Магический кристалл, — усмехнулся Визант, которого искренне забавляла эта процедура. — Я не поддаюсь магии.

— И не надо. Просто смотрите на кристалл, — соглашался голос сзади.

Визант ощутил приятное тепло у головы. Комната вдруг ярко осветилась, до рези в глазах, так что нельзя было взглянуть на источники света. Взгляд приковывался к кристаллу, засиявшего так, будто его поверхность была усыпана мелкими бриллиантами на его чёрной поверхности. Через секунду взгляд нельзя было отвести, будто он притягивался магнитом.

Маг что-то шептал в затылок, скороговоркой, вроде бы на русском, Визант разбирал некоторые слова, но не улавливал общего смысла и поэтому сразу всё забывал, кроме названых имён, тёмными пятнами плавающими в его мутной памяти. Среди них выделялись Вера, Дюран и его собственное имя. Всё происходило как после сна, когда остаётся ощущение, но не содержание увиденного. Однако же он ясно слышал внутренний голос, говоривший ему, что нет никакого волшебства, и потому нет смысла сопротивляться, а этот сеанс нужно принять как забавный спектакль, который закончится, и даст неизведанный опыт и стойкий иммунитет к подобной психологической агрессии.

Однако же и этот голос вскоре исчез, тёмный кристалл превратился в огромную чёрную дыру, поглотившую его сознание.

— Ну что же, магистр, — победоносно изрёк Спирин. — Скоро проверим, не забыли ли вы квалификацию. Раз храните это магический кристалл из гематита, значит, всё ещё не отреклись от своего прошлого. И он погрузился в бессознательное состояние, даже без транквилизаторов.

— Этот кристалл просто очень дорогая вещь. А транквилизаторы могут только усилить его бесконтрольность.

— Понимаю… Эту вещь подарила вам наша организация, чтобы вы могли использовать силу Марса против наших врагов. Искали камни по специальному заказу.

— Вы ещё в прошлый раз обещали оставить меня в покое, — устало выговорил Стром.

— Я бы и сам рад. Но меня вынуждают обстоятельства. И я не прочь скрыться за три девять земель и выращивать цветы.

— У того, что вы задумали, нет хорошего конца, — в очередной раз заключил маг. — И быть не может.

— Жизнь, уважаемый, магистр, вообще трагична, — преспокойно отвечал Спирин. — Я не буду жалеть, по крайней мере, что действовал вопреки своей воле. Вы же и мне предрекли невесёлую судьбу, — он бросил взгляд на Строма, сидя за столом, на котором ещё стоял хрустальный шар, инкрустированный чёрными алмазами, накрытый полотном.