Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна

— А потом что?

— А потом они должны в точности описать то, что узнали.

— А как насчет передачи информации? Вы пользуетесь определенными приемами для этого?

Занимавшийся инструктажем Джейсона русский немного помолчал и сказал, медленно выдавив из себя:

— Напрасно вы коснулись этой темы. Я вынужден буду доложить об этом...

— Но я мог не спрашивать, это простое любопытство. Забудьте об этом...

— К сожалению, я обязан доложить.

— Стоп! Вы доверяете Крупкину?

— Конечно доверяю. Он блестящий профессионал и гордость КГБ. Ты и половины о нем не знаешь, подумал Борн, но вслух произнес с ноткой почтения в голосе:

— Доложите Крупкину. Он вам объяснит, что к чему. Я не работаю на правительство, наоборот, правительство в долгу у меня.

— Прекрасно... Если уж мы заговорили о вас, может быть, продолжим. По приказу Крупкина я подготовился к вашему визиту в «Новгород». Цель визита — не мое дело...

— Понятно. И что это за подготовка?

— Вы познакомитесь с молодым преподавателем по имени Бенджамин. Как произойдет знакомство, я объясню чуть позже. Сначала я кое-что расскажу вам о Бенджамине, чтобы вам было понятно его поведение. Его родители были офицерами КГБ и работали в консульстве Лос-Анджелеса почти двадцать лет. Бенджамин учился в американской школе, потом в Калифорнийском университете, но не закончил его, потому что четыре года тому назад его отца отозвали в Москву...

— Его отца?!

— Да. Дело в том, что мать Бенджамина была задержана агентами ФБР на военно-морской базе в Сан-Диего. Ей еще три года торчать в тюрьме. Амнистия ей не светит, и ее не на кого обменять...

— Эй, подождите-ка. Выходит, это не было провокацией ФБР...

— Я не даю оценок, я излагаю факты.

— Понятно. Итак, я вхожу в контакт с Бенджамином...

— Верно. Только он знает, кто вы такой... Он будет называть вас «Арчи». Он обеспечит вам свободное передвижение по лагерю.

— Без всяких формальностей?

— Бенджамин все объяснит сам. Он будет присматривать за вами и поддерживать связь с полковником Крупкиным; можно сказать, что он знает больше, чем я. И это вполне устраивает отставного бедолагу из Джорджии, то бишь меня... Итак, удачной охоты, хорек, если ты собираешься охотиться в «Новгороде». Только поосторожнее с индейскими тотемами.

Согласно указателям, Борн двигался к Рокледжу (штат Флорида), что в пятнадцати милях к юго-западу от мыса Канаверал, известного во всем мире как база НАСА. Ему предстояла встреча с Бенджамином в закусочной местного магазина торговой сети «Вулворт». Борн опознает его по красной клетчатой рубашке и бейсбольной кепке с надписью «Бэдвайзер». Борн уложился в срок — на часах было 3.35 после полудня.

Джейсон сразу увидел его. Это был белокурый человек лет двадцати пяти, расположившийся за стойкой в дальнем конце магазина; слева от него лежала бейсболка. За стойкой еще было несколько «посетителей», заказавших прохладительное. Джейсон приблизился к свободному стулу, взглянул на лежавшую на нем кепку и спросил:

— Простите, здесь занято?

— Я жду кое-кого, — ответил молодой человек, внимательно разглядывая Борна.

— Тогда я поищу другое место...

— Я жду знакомую, она появится минут через пять...

— Черт, я хотел выпить кока-колы... и сразу уйти...

— Присаживайтесь, — сказал Бенджамин, убирая кепку со стула. К ним подошел бармен, и Джейсон заказал стакан кока-колы. Преподаватель школы КГБ, потягивая через соломинку молочный коктейль, тихо проговорил: — Значит, вы — Арчи... Прямо как в комиксах...

— А вы, значит, Бенджамин. Приятно познакомиться.

— Посмотрим, насколько это знакомство окажется приятным.

— Что вас настораживает?

— Я хочу внести ясность с самого начала, — сказал русский. — Мне не нравится, что вас пустили сюда. Несмотря на то, что я вырос на Западном побережье США, мне не очень нравятся американцы...

— Послушай, Бен, — не дал ему договорить Борн. — Я не в восторге от того, что твоя мать все еще за решеткой, но не я ее туда упек.

— У нас выпускают евреев и диссидентов, а у вас сажают пожилую женщину, которая была просто курьером! — с горечью проговорил русский.

— Я не силен в статистике и все-таки не стал бы присуждать Москве приз за милосердие... Если ты поможешь мне, поможешь по-настоящему, я постараюсь облегчить судьбу дорогого тебе человека.

— Одни слова... что, черт подери, вы можете сделать?

— Могу повторить то же самое, что сказал час назад твоему плешивому другу: я ничего не должен своему правительству, а вот оно мне задолжало чертовски много. Мне нужна твоя помощь, Бенджамин.

— Я помогу вам! Таков приказ; не думайте, что я клюнул на вашу дешевую подачку. Но учтите, если вы станете совать свой нос куда не надо, вам отсюда не выбраться. Вам понятно?

— Это лишнее... У меня нет никакого интереса к целям и задачам «Новгорода». В конечном счете это дорога в никуда... Хотя надо отдать должное: этот комплекс похлеще, чем «Диснейленд», который «Новгороду» и в подметки не годится.

Бенджамин невольно прыснул от неожиданного сравнения.

— Тебе не случалось бывать в Анахайме?

— Я не мог себе этого позволить.

— Все еще впереди, можно использовать дипломатические паспорта.

— Я не мог даже предположить, что в вас есть что-то человеческое. Давайте выйдем и поговорим начистоту.

Они находились в царстве декораций. По мосту перешли в «Нью-Лондон» (штат Коннектикут) — центр сборки американских субмарин. Они прогуливались по берегу Волхова, который на этом участке представлял из себя копию военно-морской базы. Копия была выполнена тщательно, но в уменьшенном масштабе. Базу окружала высокая проволочная ограда, прохаживались вооруженные «морские пехотинцы»; на бетонных стапелях были установлены макеты могучих «жеребцов» американского ядерного подводного флота.

— Здесь все точно: и расположение и расписание — вплоть до мелочей, оснащающих пирс, — сказал Бенджамин. — Здесь нас учат преодолевать систему охраны. Мне кажется, это лишнее.

— Ничуть. Мы все-таки довольно хорошо работаем.

— Согласен, но мы получше. За исключением незначительных случаев. Вы должны с этим согласиться...

— Что ты имеешь в виду?

— Если забыть о вашем обычном трепе, «белая» Америка никогда не знала рабства. А мы знали...

— Это все кануло в Лету, юноша... К тому же ты весьма выборочно подходишь к истории...

— Вы говорите как кабинетный ученый.

— Допустим, я им был когда-то...

— Уверяю, я нашел бы, что вам возразить.

— Видно, там, где тебя учили, была достаточно либеральная обстановка и допускались споры со старшими.

— Да бросьте вы! Что за чушь? Даже болтовня об академической свободе давно стала историей. Посмотрите на студенческие городки. Гам тебе и рок, и джинсы, и столько «травки», что бумаги не хватает сворачивать.