Роберт Ладлэм - Уик-энд Остермана

Таннер наблюдал за происходящим из окна гостиной. На Берни был свободного покроя светлый летний пиджак и широкие светло-голубые брюки; на Лейле — белый костюм с золотой цепочкой вокруг талии и широкополая шляпа, скрывавшая пол-лица. Типичные преуспевающие калифорнийцы, однако некоторые мелочи говорили о том, что Берни и Лейла обзавелись настоящими деньгами лишь недавно.

Таннер, наблюдая за тем, как Берни и Лейла обнимают подбежавшую к ним девочку, подумал: может быть, киносценарии и телесериалы лишь искусное прикрытие, побочное занятие, «крыша», как сказал бы Фоссет.

Таннер взглянул на часы. Пять минут шестого... Остерманы приехали раньше, чем обещали. Это их первая ошибка. А может быть, они не ожидали, что он будет дома. Обычно в те дни, когда приезжали Остерманы, он уходил из студии Вудворта пораньше, но все равно редко попадал домой раньше половины шестого. Лейла сообщила в письме, что их самолет прилетает из Лос-Анджелеса в аэропорт Кеннеди около пяти. Самолет мог опоздать — это было бы понятно. Но чтобы он приземлился раньше, чем положено по расписанию, вряд ли возможно.

Им придется придумывать объяснение. Впрочем, возможно, они не сочтут нужным ничего объяснять.

Из кухни выбежала Элис.

— Джонни! Слышишь, как лает щенок? Это Берни и Лейла. Что ты стоишь?

— Я... подумал, пусть Дженет первая встретит их.

— Иди, иди же скорее, глупый! Я сейчас, только поставлю таймер, а то у меня все пригорит.

Жена снова скрылась на кухне, а Таннер медленно двинулся к входной двери. Он с замирающим сердцем смотрел на дверную ручку, ощущая примерно то же, что испытывает начинающий актер перед первым выходом на сцену. Он совершенно не знал, как должен себя вести.

Облизнув пересохшие губы, он сжал пальцами ручку, дернул на себя дверь и шагнул на улицу.

Уик-энд Остермана начался.

— Привет, писаки! — с широкой улыбкой воскликнул он. Это было его обычное приветствие. Берни оно очень нравилось.

— Джонни!

— Здравствуй, дорогой!

Они стояли в тридцати ярдах от него, улыбались и махали руками. Но даже издалека Таннер видел, что глаза их не смеются. На долю секунды Берни перестал улыбаться и застыл с поднятой рукой.

Это длилось лишь мгновение. Затем он снова стал таким, как всегда.

— Джонни, как я рада тебя видеть! — Через лужайку к нему спешила Лейла.

К своему удивлению, Джон Таннер ответил на приветственное объятие Лейлы с большей теплотой, чем сам ожидал, и понял почему. Он сдал самый трудный экзамен — достойно провел первые мгновения той встречи, которой так боялся. Лоренс Фоссет был прав: все не так уж сложно.

«Ведите себя как обычно. Поступайте так, как будто ничего не случилось. Не думайте больше ни о чем».

— Джон, ты прекрасно выглядишь! Просто великолепно! А где Эли, дорогой? — спросила Лейла, отступая, чтобы дать возможность Берни поздороваться с хозяином дома. Худые Длинные руки Берни легли на плечи Таннера.

— На кухне, готовит праздничный обед. Проходите в дом! Сейчас я возьму ваши вещи... Нет-нет, Дженет, милая, чемодан дяди Берни пока для тебя еще слишком тяжел.

— О, не волнуйся, — рассмеялся Берни. — В нем только полотенце из «Плазы».

— Из «Плазы»? — Таннер удивленно поднял брови. — Я думал, вы только что прилетели.

Остерман пристально посмотрел на него.

— Гм-м... Мы прилетели пару дней назад. Потом расскажу тебе почему...

Таннер с изумлением обнаружил, что испытывает огромное облегчение от того, что видит Остерманов. Казалось, ничто не изменилось: время и расстояние были бессильны против их дружбы. Они оживленно беседовали, рассказывали старые анекдоты, вспоминали события, происходившие, казалось, давным-давно. И Таннер был даже рад, что Берни рядом — задумчивый, мягкий Берни с его вечными историями о жизни голливудского «супермаркета». Берни смеялся над собой и над своим профессиональным миром, потому что чувствовал себя его полноправным членом.

В памяти Таннера всплыли слова Фоссета:

«...Вы быстро войдете в роль. Это всегда так бывает...»

Опять этот Фоссет оказался прав...

Беседуя с Берни, Таннер заметил, что Лейла то и дело переводит взгляд с него на мужа. Один раз он поймал ее взгляд, и она тут же опустила глаза, как школьница, получившая выговор.

В кабинете зазвонил телефон. От этого звонка вздрогнули все, кроме Элис. У дивана в гостиной стоял еще один аппарат, но Джон, словно не замечая его, прошел мимо Остерманов в кабинет.

— Я поговорю там. Это, наверное, с телестудии. Закрывая за собой дверь, он услышал слова Лейлы, которая, понизив голос, обратилась к Элис:

— Дорогая, Джонни, по-моему, сильно встревожен? Что-нибудь случилось? Берни все время говорит и говорит, так что никому нельзя слова вставить.

— Встревожен... — откликнулась Элис. — Если бы ты видела его вчера!

Телефон продолжал звонить. Таннер понимал, что должен ответить, иначе это может показаться подозрительным. И все же ему хотелось услышать, как Остерманы отреагируют на то, что будет говорить им Эли.

В конце концов, он решился на компромисс. Он снял трубку, прижал ее к животу и прислушался к разговору в гостиной.

Его насторожило, что Берни и Лейла воспринимали рассказ Эли слишком бурно, предвосхищая ее слова, задавая вопросы до того, как она успевала закончить предложение. Они что-то знали...

— Алло? Алло? Алло? Алло? — В трубке звучал взволнованный голос Джо Кардоуна.

— Алло, Джо? Извини. Я выронил трубку...

— Я не слышал удара.

— Ковер очень мягкий.

— Где? В твоем кабинете с паркетным полом?

— Что-нибудь случилось, Джо?

— Да нет, так... На работе сегодня запарился. Биржу лихорадит как никогда...

— Ну, слава Богу! Теперь ты говоришь как настоящий бодрый Джо, которого мы ждем к обеду.

— Что, все уже у вас?

— Нет. Пока только Берни и Лейла.

— Они что-то рано. Мне казалось, что их самолет прилетает в пять.

— Они прилетели на пару дней раньше.

Кардоун начал было говорить, но оборвал себя на полуслове. Он словно задохнулся от неожиданно пришедший в голову мысли.

— Странно, что они не позвонили... То есть что не сообщили мне... А тебе они звонили?

— Нет. По-моему, у них были какие-то дела в Нью-Йорке.

— Да, наверное, только я считал... — Кардоун снова замолчал, не закончив предложения. Таннер подумал, что Кардоун пытается убедить его в том, что они не встречались с Остерманами.

— Берни обещал все рассказать нам.

— Да, конечно, — рассеянно произнес Кардоун, словно не слыша его слов. — Да... Я, собственно, хотел только предупредить тебя, что мы немного задержимся. Я приму душ... До встречи.

— До встречи, — сказал Таннер и повесил трубку, удивляясь собственному спокойствию. Он с удовольствием отметил, что сам направлял беседу. Он, а не Кардоун. Кардоун нервничал и позвонил вовсе не для того, чтобы сказать, что опоздает.