Роберт Ладлэм - Уик-энд Остермана

— Да? А что тебя насторожило? Что тебя не устраивало? Халатность полиции? Ущемление твоих прав? Что?

— Сам не знаю. Дик. Меня охватила паника, вот и все. А в таких случаях всегда хочется посоветоваться с адвокатом.

— Мне — нет. Мне хочется выпить. — Тримейн пристально смотрел в лицо Таннеру. Таннер моргнул, как нашкодивший мальчишка, не выдержавший укоризненного взгляда взрослого.

— Все уже позади. Пойдем в гостиную.

— Ладно, может быть, поговорим попозже. Может, я чего-то не понял...

Таннер пожал плечами. Он чувствовал, что Дику совсем не хочется возвращаться к этому разговору. Адвокат был напуган, и ему изменила профессиональная привычка докапываться до сути. Когда он вышел, Таннер подумал, что, вероятнее всего, Тримейн говорил правду. Его действительно не было здесь в среду.

Но кто же тогда это сделал?

Было уже шесть, а Кардоуны еще не появлялись. Никто не спрашивал почему. Час пролетел незаметно, и если их отсутствие кого-то и встревожило, то это умело скрывали. В десять минут седьмого Таннер обратил внимание на такси, медленно проехавшее мимо его дома. Солнечные лучи отражались яркими вспышками на черном лаке автомобиля. За стеклом на мгновение мелькнуло знакомое лицо — сзади водителя сидел Джо Кардоун. Джо проверял, собрались ли гости, все ли на месте.

Минут через сорок к парадному подкатил «кадиллак» Кардоунов. Когда они вошли в дом, то сразу стало ясно, что Джо уже навеселе. Он никогда не был любителем спиртного и пил очень редко. Теперь же его голос звучал несколько громче обычного.

— Верни! Лейла! Добро пожаловать в восточную метрополию!

Бетти Кардоун, полноватая и чопорная, с улыбкой следовала за мужем. Мужчины обменялись рукопожатиями, их жены расцеловались.

— Бетти, ты чудесно выглядишь, — сказала Лейла. — Джо... Боже мой, Джо! Настоящий атлет... Берни, давай построим гимнастический зал, и тогда я тебе покажу!

— Не дам в обиду моего Берни! — Кардоун с улыбкой сгреб Остермана в охапку.

— Проучи ее, Джо, — хохотнул Берни. — Как поживают маленькие разбойники, Бетти? Наверное, житья не дают вашей принцессе? — Остерман обнял Бетти за плечи.

Таннер отправился на кухню и в коридоре столкнулся с Эли, которая несла блюдо с закусками.

— Все готово. Можно идти к столу. Я только на минутку присяду... Принеси мне что-нибудь выпить, дорогой.

— Сейчас. Джо и Бетти приехали. Элис улыбнулась.

— Я уже слышу... Что случилось, милый? Ты как-то странно выглядишь.

— Нет, ничего. Меня беспокоит этот ажиотаж вокруг программы Вудворта — надо бы позвонить в студию. Элис внимательно посмотрела на мужа.

— Пожалуйста... Все уже здесь. Это наши лучшие друзья. Давай забудем обо всем. Не думай о том, что произошло в среду... Пожалуйста, Джонни.

Таннер перегнулся через блюдо с закусками и поцеловал жену.

— Не преувеличивай, — сказал он, вспомнив наставления Фоссета. — Все в порядке. Просто мне действительно нужно позвонить в студию.

Очутившись на кухне, Таннер снова подошел к окну. Шел уже восьмой час, и солнце скрылось за кронами деревьев. Их длинные тени пролегли через внутренний двор и бассейн. Там, в роще, прятались люди Фоссета.

Как сказала Эли? «Все уже здесь. Наши лучшие друзья...»

Изысканный а-ля фуршет из блюд с соусом кэрри стал очередным триумфом Элис. Женщины, как всегда, заторопились с вопросами, а польщенная хозяйка с видимым удовольствием раздавала кулинарные рецепты. Мужчины, как обычно, лениво поспорили о достоинствах и недостатках различных бейсбольных команд, затем Берни с присущим ему юмором приступил к описанию методов работы голливудского телевидения.

Пока женщины убирали посуду в столовой, Тримейн снова решил поговорить с Таннером об ограблении.

— Нет, в самом деле, Джон, что произошло у вас в среду? Давай откровенно... Я не верю в эту историю с ограблением.

— Почему? — пожал плечами Таннер.

— Потому что это бессмысленно.

— В таких случаях никто не использует газ, — вставил Кардоун. — Могут оглушить, завязать глаза, всадить пулю в затылок. Но газ...

— Не знаю... Я предпочитаю безобидный газ, а не пулю в затылок.

— Джонни, — негромко окликнул его Остерман и красноречиво указал глазами в сторону столовой. Бетти вышла из кухни и принялась убирать со стола тарелки. Она улыбнулась, и Берни кивнул в ответ. — Ты сейчас над чем-нибудь работаешь? Я имею в виду дела, на которых можно нажить себе врагов...

— У меня всегда много работы...

— А что-нибудь похожее на операцию в Сан-Диего есть?

Кардоун бросил настороженный взгляд на Остермана. Что это — хитрый ход? Все знали, что в Сан-Диего проводилась операция против мафии.

— Нет. Во всяком случае, я об этом не знаю. Мои люди работают в нескольких направлениях, но ничего похожего у нас пока не было. По крайней мере, мне об этом не докладывали. Но мои лучшие репортеры часто работают по своей собственной программе... Ты хочешь сказать, что это происшествие могло быть как-то связано с моей работой?

— А сам ты об этом не думал? — вмешался Тримейн.

— Нет... Я — профессиональный репортер. Ты же не боишься нажить врагов всякий раз, когда берешься за сомнительное дело?..

— Бывает, но...

— Я читал об этом вашем шоу в прошлое воскресенье, — сказал Кардоун, опускаясь на диван рядом с Тримейном. — У Ральфа Эштока много влиятельных друзей в разных ведомствах.

— Чепуха!

— Совсем нет. — Джо Кардоун потер подбородок. — Я встречался с этим парнем. Мстительный тип.

— Но он же не сумасшедший, — покачал головой Остерман. — Нет, это вряд ли возможно.

— Почему это не может быть простым ограблением? — Таннер закурил сигарету и повернулся к друзьям, пытаясь сохранять спокойствие.

— Потому что, черт возьми, так никто никогда не грабит! — воскликнул Кардоун.

— Да? — Тримейн взглянул на Кардоуна, сидевшего рядом с ним на диване. — А ты что, эксперт по ограблениям?

— Не больше чем вы, господин адвокат, — сухо ответил Джо.

Элис чувствовала, что уик-энд начался как-то неестественно. Возможно, это впечатление складывалось оттого, что голоса звучали громче и смех повторялся чаще, чем это бывало раньше во время их встреч.

Обычно, когда приезжали Остерманы, вечер начинался спокойной и неторопливой беседой о семейных проблемах и новостях. Берни и Лейле всегда удавалось разбудить в них самое доброе, заставить их по-настоящему поговорить друг с другом. Ее муж называл это «синдромом Остермана».

Сегодня же никто не отваживался заговорить о чем-нибудь серьезном. Ни слова о личном — за исключением, конечно, ужасного происшествия в среду.

С другой стороны, Элис отдавала себе отчет в том, что более всего ее тревожило состояние мужа. Относительно других она могла ошибаться, но Джон вел себя очень странно. Она никогда еще не видела его таким раздраженным.