Александр Надеждин - Возвращение Одиссея. Будни тайной войны

– А текст?

– А текст должен быть написан с использованием специального шифрокода.

– Что значит шифрокода? Можете рассказать поподробней?

– Да, разумеется. Для этих целей, из тех же рук, я получил книгу Флобера «Мадам Бовари», французское издание, на французском же языке, небольшого, почти карманного формата, но, правда, в обычной жесткой обложке. Предварительно я должен составить полный текст своего сообщения, тоже на французском, в стиле, близком к телеграфному, используя простые короткие фразы. Предельный объем текста – сто слов. Затем я должен найти каждое из этих слов в тексте полученной мной книги и закодировать его по следующей схеме: сначала номер строки, на которой содержится это слово, затем порядковый номер слова в строке, затем номер страницы. Таким образом, каждое слово должно быть закодировано семизначным номером.

– Почему семизначным?

– Потому что номер строки и порядковый номер могут быть либо одно-, либо двузначными, а номера страниц также еще и трехзначными. Например... двенадцатое слово... на пятой строчке... пятьдесят шестой страницы при кодировке семизначным числом будет обозначено следующим образом: ноль, пять один, два, ноль, пять, шесть.

– А если в сообщении необходимо будет упомянуть какие-либо имена?

– В этом послании мне рекомендовалось упоминать имена лишь четырех человек, непосредственно связанных с этим... делом. Минаев должен был обозначаться как «дядя», Иванов как «кузен», Мэтью как «невестка». Самому мне следовало подписать сообщение псевдонимом «племянник».

– Понятно. Что должно использоваться при передаче сообщения в качестве контейнера?

– Переданный мне контейнер замаскирован под обычную квадратную, точнее, прямоугольную батарейку типа нашей «кроны». Начинки в ней нет, внутри она полая, но содержит какую-то магнитную вставку.

– Где и как он должен быть установлен?

– Там же, в театре «Современник». В туалете. Естественно, мужском. В последней кабинке, если считать от входа. В воскресенье, тридцатого ноября, в соответствии с купленным накануне в кассе билетом я должен прийти в театр приблизительно в четверть седьмого. Затем, посетив мужской туалет, где-то в промежутке с восемнадцати двадцати до двадцати пяти я в указанной кабинке прикрепляю контейнер к металлической стене в непросматриваемом пространстве под сливным бачком. После этого, покинув туалет, я должен купить у женщины на контроле программку спектакля и, просмотрев, сложить ее пополам и засунуть в правый боковой карман пиджака так, чтобы был виден ее верхний край. Это сигнал о том, что контейнер мной заложен.

– А дальше?

– А дальше все, я иду, смотрю спектакль и... по своему дальнейшему распорядку.

– Нортон оговаривал с вами варианты последующей связи с ним в Париже после вашего возвращения из Москвы?

– Оговаривал. Чтобы не ставить меня в затруднительное положение, он предоставил мне право самому определить день и время нашей первой, после моего возвращения, встречи.

– А место?

– И место тоже. У нас на этот случай были определены основной и запасной варианты.

– Немного странное... как бы это поправильней сказать... отступление от правил взаимоотношений между разведчиком и агентом. Вы не находите?

– Нортон предполагал, что за мной, по прибытии в Париж, может быть установлено если не наблюдение, то, во всяком случае, более жесткий контроль. Это могло коснуться, прежде всего, моих передвижений и отлучек из посольства. Он не хотел связывать мне руки жесткими привязками.

– А каким образом вы должны были оповестить его о выбранных вами времени и месте?

– Окончательно определившись, мне следовало не позже чем за день до нужной даты, в первой половине дня, до двенадцати часов, посетить одно бистро... под названием «Полковник», где... спустившись вниз, на нижний уровень, зайти в телефонную кабинку... ближайшую к выходу... и в находящейся там, возле автомата, телефонной книге... справочнике... на семнадцатой странице, на полях, между верхним обрезом и текстом, записать семизначный номер, в котором первые четыре цифры будут указывать время предполагаемой встречи... то есть час и минуты, следующие две – дату и последняя цифра – обозначать место: если единица – основное; если двойка – запасное.

– А вы уже бывали раньше в этом бистро?

– Нет. Но Нортон сказал мне адрес и как его найти.

– Оно расположено недалеко от посольства?

– Да я бы не сказал. Скорее наоборот. Посольство в четырнадцатом округе, а это в девятнадцатом. На улице Луи Блана. В самом ее начале.

– Мне это, к сожалению, мало о чем говорит.

– Простите. Условно говоря, мы на западе города, а надо ехать на восток.

– Вы не пытались выяснить, чем вызван выбор именно этого места?

– По правилам взаимоотношений между разведчиком и агентом, подобные вопросы со стороны последнего...

– Признак дурного тона?

– Что-то вроде того.

– А почему вы должны оставить сигнал именно до полудня?

– Не знаю. Нортон не пояснил, а я, по уже упомянутым мотивам, переспрашивать не стал.

– А вы не спросили его, как вы должны легендировать посещение этого бистро и вообще этого района?

– Про это спросил.

– И что он ответил?

– Что там, поблизости от бистро, расположен офис какой-то туристической компании и большой автосалон «Крайслер». Для легенды можно сначала зайти либо туда, либо туда, а потом уже заскочить в бистро.

– Понятно. Скажите, а с вами оговаривали условия связи на тот вариант, что вас, по тем или иным причинам, задержат в Москве на достаточно продолжительный срок? Ну, скажем, месяц. Или больше.

– Да, на этот случай мне тоже были даны соответствующие указания. Мне стоит сейчас рассказать об этом подробней? В деталях?

Курилович немного помедлил с ответом.

– Нет, спасибо. Об этом мы поговорим в следующий раз. – Он повернул голову налево и обменялся взглядом со своим соседом в белом халате.

– Михаил Альбертович, я хочу вас попросить еще раз все хорошенько вспомнить, – тут же, как ни в чем не бывало, подхватил эстафету Алоиз Алоизович. – Вы все нам сообщили относительно вашей московской операции по связи?

– Да.

– Может быть, вы что-нибудь скрыли, изменили или добавили по сравнению с полученными вами инструкциями?

– Нет.

– Вы не забыли рассказать нам о каких-нибудь иных, дополнительных сигналах, которые вам следует дать в случае опасности тем, кто должен выйти с вами на связь?

– Нет.

– Вы тверды в своем желании искупить свою вину и в точности выполнять те указания и распоряжения, которые вы отныне будете получать?

– Да.

– Вы готовы, в случае необходимости, пройти аналогичную новую проверку на полиграфе?

– Да, готов. И буду сам на этом настаивать, если мои слова станут вызывать какие-то сомнения или... подозрения в неискренности.