Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна (пер. П. В. Рубцов)

– Да, говорил!

– Тебе не удастся удержать меня, так же, как и его.

– Почему?!

– Потому что я знаю все места в Париже, где можно его разыскать: каждую улочку, каждое кафе, каждую аллею – от Сакре-Кёр до Монмартра. Он где-нибудь да промелькнет, и я найду его задолго до того, как это удастся Второму бюро или Сюрте. – В этот момент раздался звонок, и Мари подняла трубку телефона.

– Я сказал, что сразу же перезвоню, – раздался голос Александра Конклина. – У Бернардина есть одна идея, которая может сработать.

– Кто такой этот Бернардин?

– Мой старый приятель из Второго бюро, который помогает Дэвиду.

– Что за идея?

– Бернардин достал Джейсону-Дэвиду арендованный автомобиль. Его номер сейчас сообщают по радио всем полицейским постам в Париже, которые, обнаружив его, сразу же дадут знать. Они не должны будут останавливать его или преследовать – просто будут наблюдать, и об этом доложат Бернардину.

– И ты думаешь, Дэвид-Джейсон не заметит этого? У тебя, видно, плохая память, хуже, чем у моего мужа.

– Это всего лишь одна из возможностей, есть и другие.

– А именно?

– Ну... ну, он обязательно позвонит мне. Когда узнает о том, что произошло с Тигартеном, он обязательно позвонит мне.

– Почему?

– Ты сама сказала: для того, чтобы мы его вытащили!

– Когда до Карлоса уже рукой подать? Никогда этого не будет. Я придумала кое-что получше: я полечу в Париж.

– Ты не можешь!

– Я не желаю больше ничего слушать. Ты мне поможешь или мне придется добираться самостоятельно?

– Мне теперь во Франции почтовой марки не продадут, а Холланду не сообщат даже адреса Эйфелевой башни.

– Тогда я стану действовать на свой страх и риск и в данных обстоятельствах буду чувствовать себя значительно спокойнее.

– Что ты будешь делать, Мари?

– Могу сказать. Я побываю везде, где мы прятались когда-то. Рано или поздно он тоже объявится там. Непременно, потому что на вашем проклятом жаргоне эти места называются безопасными, и он, ведомый сумасшедшей долей своего мозга, вновь пойдет туда, ведь он знает, что там безопасно...

– Благослови тебя Бог, моя милая леди.

– Бог оставил нас, Алекс. Его просто нет.

Префонтен вышел из здания аэропорта Логан в Бостоне. На тротуаре толпились люди. Он машинально проголосовал, но оглядевшись, опустил руку и встал в очередь. За тридцать лет многое изменилось. Все вокруг, включая и аэропорты, превратилось в сплошной кафетерий: везде надо было выстоять очередь – будь то тарелка паршивого супа с тушенкой или необходимость взять такси.

– В «Риц-Карлтон», – сказал он водителю.

– Я смотрю, ты совсем налегке? – хмыкнул таксист. – Всего только маленькая сумка?

– Да, – буркнул Префонтен, – багаж ждет меня в отеле.

– Фу-ты ну-ты, – протянул водитель, пряча в карман огромный редкозубый гребень. Такси влилось в поток транспорта.

– А вам забронировали номер, сэр? – спросил портье за стойкой в «Рице».

– Надеюсь, об этом позаботился один из моих помощников. Моя фамилия Скофилд, Уильям Скофилд из Верховного суда. Мне бы не хотелось думать, что «Риц» забыл о моей брони – особенно теперь, когда на каждом шагу кричат о защите прав потребителя.

– Судья Скофилд?.. Уверен, что у нас где-то записано ваше имя, сэр.

– Я специально заказывал апартаменты «Три-Си» – это должно быть в вашем компьютере.

– "Три-Си"... забронированы... сэр...

– Что, черт побери?

– Нет, нет! Это досадное недоразумение, господин судья. Они не прибыли... Я имею в виду, что это ошибка... они в другом номере. – Портье резко нажал на кнопку звонка, вызывая коридорного.

– Нет необходимости, молодой человек, я путешествую налегке. Вам достаточно выдать мне ключи и указать, как пройти.

– Пожалуйста, сэр!

– Надеюсь, наверху найдется несколько бутылок приличного виски?

– Если их нет, то будут, господин судья. Какой сорт вы предпочитаете?

– Ржаное, бурбон, бренди. Беленькое – для неженок, не правда ли?

– Совершенно верно, сэр. Пройдите сюда, сэр! Спустя двадцать минут со стаканом виски в руке Префонтен поднял трубку и набрал номер телефона доктора Рэндолфа Гейтса.

– Резиденция Гейтсов, – ответил мелодичный женский голос.

– Надо же, Эди, верно, и под водой я узнал бы твой голос, а ведь прошло без малого тридцать лет.

– Ваш голос мне тоже знаком, только я что-то не могу вспомнить, кто вы...

– А ты вспомни сурового адъюнкт-профессора на юридическом, который выбивал дурь из башки твоего мужа. К сожалению, безрезультатно, вероятно, в этом была своя логика – потому что я сам закончил тюрьмой. Вспомни! Первый из местных судей, кого отправили в отставку. И правильно сделали, честно говоря.

– Брендон?! Боже мой, это вы? Я никогда не верила всему тому, что о вас болтали.

– И зря, дорогая, все это – правда. А сейчас мне необходимо поговорить с достопочтенным лордом Гейтсом. Он дома?

– Думаю, дома, но точно не знаю. Он со мной теперь не так уж много разговаривает.

– А что происходит? Или дела идут неважно?

– Мне надо поговорить с вами, Брендон. Понимаете, с ним не все в порядке, а я об этом даже не догадывалась.

– Уверяю тебя, Эди, это не единственное, о чем ты не догадывалась. Обещаю тебе, что мы поговорим. Но сейчас мне необходимо связаться с ним. Немедленно.

– Я вызову его по внутреннему телефону.

– Только не говори ему, что это я. Скажи: некто Блэкберн с Монсеррата в Карибском море.

– Что-что?

– Сделай, как я говорю, дорогая Эди. Ради него и ради себя, может быть, даже больше ради себя, по правде говоря.

– С ним что-то не в порядке, Брендон...

– Да, я понял. Давай постараемся помочь ему. Соедини меня с ним.

– Подождите немного.

Молчание казалось бесконечным, две минуты тянулись как два часа. Наконец в трубке раздался сдавленный голос Рэндолфа Гейтса.

– Кто вы? – прохрипел прославленный правовед.

– Расслабься, Рэнди, это Брендон. Эдит не узнала меня, но я-то ее помню. Ты ведь у нас счастливчик.

– Что тебе надо? Что еще за Монсеррат?

– Я только что вернулся оттуда...

– Что ты сделал?

– Я подумал, что мне необходим отпуск...

– Ты не мог!.. – Гейтс перешел на крик.

– Я это сделал, и теперь вся твоя жизнь должна измениться. Видишь ли, я нарвался на ту женщину с двумя детьми, судьбой которой ты был столь заинтересован... Это целый роман, и я хочу рассказать тебе его со всеми захватывающими подробностями... Ты сделал все, чтобы их убили, Дэнди-Рэнди, и это не сойдет тебе с рук.

– Я не понимаю, о чем ты болтаешь! Я никогда не слышал о Монсеррате, не знаю никакой женщины с двумя детьми. Ты паршивый пьяница, и все твои показания я буду отрицать как пьяный бред закоренелого преступника!

– И хорошо, советник. Можете отрицать все, что угодно, но это еще не самое главное. Гораздо страшнее – Париж.