Герман Матвеев - Сборник повестей Дела давно минувших дней

Михаил Михайлович Столбоворотов, юрисконсульт Главсовхоза, тот самый, что проиграл пуговицы, среди мужчин называл Зиночку «мешок с арбузами». Прозвище не пристало к секретарше, но совсем не потому, что различные выпуклости ее тела не походили на арбузы, выпирающие из мешка. Просто все мужчины Главка прекрасно понимали, чем вызвана злость юрисконсульта. Дело в том, что Столбоворотов имел прочную славу неисправимого донжуана, и если верить словам, то достаточно одного его взгляда, как любая из женщин мгновенно теряла голову. По-видимому, Зиночка оказалась каким-то непонятным исключением из этого правила и, несмотря на очень выразительные взгляды и вздохи юриста, осталась к нему совершенно равнодушной… Ну, а что касается остальных женщин, то я, конечно, не могу поручиться.

В конце рабочего дня Михаил Михайлович вышел на площадку лестницы. Здесь он увидел интересную молодую женщину, стоявшую против диаграммы, где в доступной форме и даже в красках были изображены показатели соцсоревнования по трестам. По всей вероятности, нарисованные на диаграмме коровы, свиньи, куры, бидоны, овощи мало интересовали даму и ее появление не имело отношения к производственным успехам трестов. Внешность посетительницы произвела на юрисконсульта настолько сильное впечатление, что он мгновенно преобразился. По мере возможности Столбоворотов выпятил могучую грудь, расправил плечи, втянул животик, отчего фигура его приобрела стройный, как ему казалось, вид. В глазах его, на губах заиграла обольстительная улыбка. Небрежной, чуть развалистой походкой он подошел к даме и вкрадчивым голосом спросил:

— Прошу извинить, но я вижу, вы в затруднении. Долг призывает меня прийти вам на помощь. Здесь помещается Главсовхоз…

— Да, я знаю, — ответила дама.

— Ах, так! Мне показалось, что вы ошиблись этажом. Вы к нам по делу?

— Да. У меня личный вопрос. Мне нужен Иван Петрович Прохоров…

Михаил Михайлович прекрасно знал Ивана Петровича, но почему-то сделал вид, что впервые слышит эту фамилию.

— Прохоров!?. Позвольте, позвольте… кто же у нас Прохоров?

— Плановик, — подсказала дама.

— Возможно, возможно… вполне возможно. Иван Петрович Прохоров. Знакомая фамилия… Так вы хотите, чтобы я разыскал Прохорова и сообщил ему, что его ждет очаровательная посетительница?

— Если это вас не затруднит…

— Ради вас, сударыня, я готов забыть все свои дела… Иду на розыски!

Юрист приложил руку к сердцу, сделал поклон и, повернувшись, пошел не оглядываясь все той же легкой, небрежной походкой.

Не будем останавливаться и разбирать, как отнеслась дама к некоторой старомодной изысканности поведения и слов Столбоворотова, заимствованной им из литературы, отнюдь не юридической. Об этом мы узнаем дальше.

Войдя в комнату, где занимались плановики, юрисконсульт обратился к Прохорову игривые тоном:

— Иван Петрович! Кто бы мог думать! Кто бы мог подозревать!

— А что такое? — с удивлением спросил Иван Петрович.

— У вас такие знакомые… Идемте, идемте! Неудобно даму заставлять себя ждать, а тем более в прихожей…

С этими словами юрист взял недоумевающего Ивана Петровича под руку и повел к выходу.

— Вот вам и Иван Петрович! — сказал юрист. — Вы с таким нетерпением хотели его видеть, что я счел бы преступлением малейшее промедление со своей стороны…

— Благодарю вас!

— Помилуйте!.. Стоит ли благодарности такой пустяк! Считаю своим долгом…

Михаил Михайлович сказал еще несколько любезных, переходящих местами в комплименты фраз, и убедившись, что Иван Петрович не собирается знакомить его со своей дамой, вынужден был вернуться к себе.

— Пойдемте туда… — кивнув головой, сказала дама, проводив глазами юрисконсульта.

На площадке лестницы, возле лифта было светло. Прислонившись к перилам, дама быстрым и понимающим взглядом окинула Ивана Петровича с головы до ног, и улыбнулась.

— Будем знакомы! Меня зовут Клавдия Евгеньевна, а проще — Лола. Так называют меня коллеги по сцене. Можете и вы так звать…

Говоря это, она открыла свою сумочку и, вместе с платком, вытащила маленькую пасьянсную карту. Повернув ее лицевой стороной к Ивану Петровичу и убедившись, что он разглядел напечатанную там пиковую даму, спрятала ее обратно.

— Вы кончаете работу в шесть? — спросила она.

— Да, — с трудом от волнения проговорил Иван Петрович.

— Вас не задержат?

— Н-нет…

— Хорошо, я пойду сейчас в сквер у Казанского собора и буду вас ждать. Надеюсь, вы узнаете… Посмотрите на меня как следует, Иван Петрович, и запомните, — сказала она, но прежде чем уйти, спросила: — Кто этот болван, который ходил за вами?

Ивана Петровича несколько покоробила такая обнаженная характеристика сослуживца, но он не стал его защищать.

— Это наш юрисконсульт.

— Удивительный болван! Так я вас жду…

До конца работы оставалось полчаса, и все это время Иван Петрович посвятил тому, чтобы собраться с мыслями и, что называется, взять себя в руки. Надо сказать, что этому сильно помогла Зиночка. Как только он вернулся назад и сел за свой стол, между ними завязался разговор.

— Кто это к вам приходил, Иван Петрович?

— Так… одна знакомая. Дальняя родственница.

— Артистка!

— Почему вы так думаете?

— Это же сразу видно! Артистки, во-первых, очень мажутся… Между прочим, светлый кирпичный тон ей идет. Потом этот разрез на юбке и чулки с пяткой…

Иван Петрович взглянул на Зиночку и в глазах его не трудно было прочесть изумление. Оказывается, Зиночка успела под каким-то предлогом сходить в приемную начальника и по пути бросить короткий взгляд на посетительницу. Оказывается, одного этого взгляда было достаточно, чтобы увидеть разрез на юбке, хотя Лола была в пальто, и чулки с какой-то пяткой, хотя Лола стояла к ней лицом, и кирпичный цвет помады на губах, и многое другое, что она увидела, поняла, но по каким-то соображениям не сказала Ивану Петровичу. Вот вам яркий пример того, насколько женщина наблюдательней и проницательней мужчины. Иван Петрович, например, ничего этого не видел.

В сквере, возле Казанского собора, на скамейке сидела интересная молодая женщина и, щурясь от яркого солнца, с явным удовольствием наблюдала за играющими детьми. Большая куча песка была очень подходящим материалом, и малыши развернули грандиозное строительство. Два мальчика, в разных концах кучи, копали туннель. Сосредоточенно сопя, они засовывали руки до плеча, выгребали песок и, по всем правилам, скоро должны были встретиться. Несколько девочек набирали песок в ведерки и уносили его в сторону. Здесь у них была организована «фабрика-кухня» и шла стряпня всевозможных куличей. Слева от строителей туннеля в одиночку трудился круглый как шарик, раскрасневшийся карапуз. У него был построен дом и он обносил его забором, сгребая и прихлопывая песок ладошками.