Герман Матвеев - Сборник повестей Дела давно минувших дней

Птицы проснулись разом. Подняли писк, возню. Это признак близкого восхода солнца. Так и оказалось. Не прошло десяти минут, как ярко-желтые лучи скользнули по макушкам деревьев. Светлей от этого не стало. В лесу по-прежнему сумрачно. Васька шагал без дум, равнодушно наблюдая сцены пробуждения природы. Все это он видел много раз на своем коротком веку.

Когда Васька подходил к хутору, прислушиваясь к странным звукам, солнце было уже довольно высоко. Начинался крестьянский день и городское утро. Любопытство тянуло свернуть прямо на хутор, обойдя его близко, лесом. Мальчик так и сделал.

Выйдя на опушку, Васька увидел громадный самолет, стоявший посреди поля. Работали паровые дорожные катки. Строились домики. По полю бегали солдаты. На хуторе колыхался флаг. Молодые глаза разглядели его рисунок: на желтом фоне красный круг, а в круге крест с загнутыми концами. Осторожно высунув голову из-за кустов, мальчик с удивлением наблюдал за работой. Вдруг чья-то рука схватила его за ворот рубахи и тряхнула так, что шапка слетела с головы. Васька рванулся, но рука держала крепко.

— Зер гут? Ви что хотели делать?

Васька поднял голову. Высокий немец держал в одной руке винтовку, в другой — ворот его рубахи.

— Дяденька, пусти. Я больше не буду. Пусти-и, — захныкал мальчик.

— Защем плакать. Не надо… Ви что делать здесь? — переспросил немец, делая большие паузы между словами.

Васька понимал, что положение его очень серьезное, но страха не было. Коверканье слов он принял как глупость. «Большой, а говорить не умеет. Дурак», — решил мгновенно Васька, и захныкал еще больше.

— Дяденька-а, я мамку ищу… Пусти, мне домой надо.

— Мамку? Вас ист дас — мамку?.. Что ви говорить, не понимай.

— Пусти, дяденька, — ревел мальчик, натирая глаза кулаком.

Рука потащила Ваську куда-то к домикам.

— Пусти-и… Ой, больно-о! Душишь, — упираясь, ревел Васька.

Солдат, не обращая внимания на слезы, тащил его к строящимся домикам. Васька бороздил ногами землю. Сопротивление мальчика начинало злить солдата. Он больно пнул пленника ногой под зад. Васька завыл еще сильней. Это окончательно взбесило немца. Рука на мгновение отпустила ворот, но сейчас же схватила за волосы и потащила с новой силой. Теперь стало больно всерьез. Пришлось идти не упираясь. Страх постепенно закрадывался в душу. «Куда он меня ведет? Что они со мной сделают? Заставят вырыть яму, как Захарова?» Выучила находчивость. Проходя мимо кучи мелкого песка, Васька, не обращая внимания на боль, с силой присел, захватил полную горсть песка и бросил в лицо немцу. Рука отпустила волосы. Моментально Васька юркнул в кусты и что есть духу побежал в лес. Он слышал, как кричал солдат, как раздалось несколько выстрелов. Пули взвизгнули где-то совсем близко, но было уже поздно. Васька бежал, не переводя дыхания, делал метровые прыжки через поваленные деревья, петлял, как заяц. Гулкий топот собственных шагов, хруст веток принимал за погоню. Оглянуться боялся. Бежал пока были силы, дышать становилось все трудней. Сердце норовило выскочить наружу. Ноги наливались какой-то тяжестью. Дорогу перегородило громадное заросшее мхом дерево. «Его не перескочишь, надо подлезать». Со всего разбега Васька натолкнулся на него, обнял, прижался щекой. Мягкий душистый мох приятно освежал лицо. Мальчик медленно сполз вниз. Забился под дерево, в папоротник. Широко открыв рот, беззвучно дышал. В лесу тишина. Никакой погони не было. Васька лег на спину, раскинул руки и ноги в стороны. «Почему я так устал? Раньше целыми днями бегал и хоть бы хны, а тут запыхался, как собака», — думал Васька. Он, конечно, не мог знать, что с таким напряжением он никогда не бегал. Если бы можно было подсчитать скорость, расстояние, время и прыжки, сделанные Васькой, то любая спортивная комиссия зарегистрировала бы мировой рекорд. «Как я ему в морду залепил. Все глаза запорошил. Теперь весь день промывать будет, долговязый черт. Вперед умнее будет. Не трогай наших».

Успокоившись, Васька встал, оглянулся. Места незнакомые. Пошел по солнцу. Заблудиться не боялся. Он находился в квадрате дорог. Куда не пойди, в конце концов всегда выйдешь на дорогу. Леших Васька не признавал. Дед объяснил ему секрет кружения на одном месте. Левая нога делает короче шаг, правая забирает немного влево, таким манером люди делают большой круг, приходят на старое место и винят лешего. Ориентируясь по посторонним предметам: по солнцу, звездам, сучкам, — никогда не заблудишься. Дед знал, кого он посылает. Вскоре Васька вышел на знакомую тропинку. Уверенно свернул. К полудню он дошел до Лиховой горки, никого не встретив на пути. Все произошло, как говорил дед. Посвистывая, Васька стал подниматься на возвышенность.

— Стой! Ты куда идешь! — остановил его вдруг резкий окрик.

Васька не успел ответить, как тот же голос доброжелательно сказал:

— A-а. Да это Ипатовский Васька. Ну, иди смелей, не бойся.

— А я не боюсь.

На посту оказался односельчанин, хорошо знавший его. Ваську проводили к Вихареву. Тот внимательно выслушал рассказ о Захарове, задумался. О том, как он попался немцу, как убежал от него, Васька решил не рассказывать. Даже деду, а то впредь посылать с поручениями не будет.

Подумав немного, Вихарев вызвал молодого парня, приказал ему, предварительно накормив Ваську, сопровождать его до оврага, а затем проводить летчика через линию фронта.

Партизаны жили богато. После многих голодных дней, им удалось отбить у немцев целый обоз с продовольствием и запастись надолго продуктами. Особенно много было шоколада. Его не знали куда девать. Каждый партизан имел при себе десяток плиток, жевал его целыми днями.

Накормили Ваську до отвала. Дали с собой целую пачку шоколада. Пошутили над жадностью, с какой он выпрашивал все, что попадалось на глаза, и нагруженного отправили обратно. Проводник оказался веселый, разговорчивый. С узлом под мышкой, с автоматом, гранатами — он всю дорогу рассказывал Ваське увлекательные истории о своих похождениях. Мальчик слушал с открытым ртом, забыв даже о шоколаде. Наконец чересчур увлекшийся парень попался:

— И вот, понимаешь, вижу — парашютист спускается прямо на полянку. Я в кустах притаился. Жду. Ну ладно. Сел он на полянку, чего-то делает. Я крадусь. Думаю: надо живьем его захватить. А он услышал, понимаешь… бац!.. и улетел. Только его и видели.

— А на чем улетел-то дяденька?

— Да на парашюте и улетел.

Васька обиделся. Что он его — за дурака считает? Врет, как бабка Петрова. Но разоблачать вранье не стал. Хорошее вранье тоже интересно послушать. Пускай себе врет. Теперь он слушал его хотя и с интересом, но ничему не верил.