Николай Леонов - Операция «Викинг» [сборник]

Сергеев открыл блокнот и записал:

«Идею о поездке в Гренобль высказал Петр. Он же принес билеты викторины. Проверить, отгадали друзья ответы или нет».

В самолете каждый из четверых проявляет себя. Сергеев отчетливо представил, как Николай Зверев — сухой, сидящий в мягком кресле неестественно прямо, — пьет предложенное ему виски, равнодушно смотрит на случайных попутчиков.

Лев Новиков, наверняка лишь войдя в салон самолета, заметил очаровательную шведку и избрал ее своим объектом. Ухаживая за девушкой, оглядывался на окружающих, проверял, какое он производит впечатление.

Борис Нечаев достал из кармана блокнот, авторучку, решает коммерческие проблемы, не забывая при этом поглядывать на друзей хитрыми глазами, подмечая что-либо комическое, чтобы потом посмеяться над ними.

Петр Левченко беседует с соседом об архитектуре и достопримечательностях Монте-Карло. Слушая, он чуть склоняет голову набок, казалось бы, он весь внимание, но на самом деле журналист с нетерпением ждет момента, чтобы прервать собеседника, заговорить самому, потому он нетерпеливо постукивает пальцами по ручке кресла.

Возможно, Петерс так хорошо изучил этих людей, что каждому был предложен наиболее любимый манок. Женщина. Вино. Деньги. Старо, но другого начала у Петерса, видимо, не было.

В гостинице расселили по разным этажам. Весь день они проводят вместе, вечером расстаются. Расстаются ли? Может быть, Лев, Петр и Борис провели ночь вместе? Зверев считает, что они спали. Если три друга куда-то ходили и не расставались, они обязательно рассказали бы об этом Звереву. А он рассказал бы Сергееву. Зверев не трус, не врет по мелочам, рассказал же он о драке. Следовательно, он действительно считает, что все ночью спали, либо он имеет серьезные основания что-то скрывать.

Вербовку осуществили в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое февраля, другого времени у Петерса не было. В последующие сутки друзья не расставались. Так почему же все-таки, находясь в Монте-Карло, они сутки играли в преферанс?

Сергеев, вновь подвинув блокнот, записал:

«Установить, кто где провел ночь с восемнадцатого на девятнадцатое. Как объяснили друзья друг другу отказ от осмотра города? Петр Левченко лучше других знает работу Соколовского, Петр подает идею поездки. Утром девятнадцатого у Петра Левченко болит голова».

Всю среду шел дождь, серое небо, мокрые улицы. Сергеев перечитывал материалы, приводил бумажное хозяйство в порядок, соблюдал заповедь: хочешь сделать быстро — не торопись. День прошел монотонно, без видимых результатов.

Сегодня подул ветер, он прогнал дождь, высушил город, и произошло это удивительно кстати, так как Сергееву понадобилось срочно выехать.

Он сел в свою «Волгу», положил на руль обе руки, чуть подался вперед, так он сидел только на гонках. Сергеев мягко выжал сцепление, но уже через несколько секунд включил третью скорость. Сергеев видел, как справа опасно «поджимает» таксист, впереди неумело перестраивается новичок. Необходимо успеть на зеленый свет, и он выжал педаль, перевел «Волгу» в левый ряд, задевая колесом осевую линию, рванулся вперед. Он не смотрел на спидометр, по тому, как машина поднялась в воздух на Каменном мосту, ясно, что скорость уже за сто. Он чувствовал скорость попутных машин, точно рассчитывал расстояние, возможность пройти между ними. Орудовцы дружно записывали номер голубой «Волги», хватались за телефоны, но по линии сообщили: «Пропустите голубую «Волгу» номер такой-то». Это полковник Павлов попросил дежурного ОРУДА, и тот дал соответствующую команду. Одни инспектора вычеркивали крамольную запись, другие, мимо которых пролетал Сергеев, качали головами, далее перезванивались, восхищенно комментируя его езду. «Волга» шла с такой скоростью, что казалось, остальной транспорт замер на месте, однако «частник» не создавал аварийной обстановки. Ни разу ни одна машина, ни один пешеход не оказались в опасной близости от голубой «Волги».

Выехав из города, Сергеев разрешил себе достать трубку. И хотя набивать и раскуривать ее времени не было, очень уж приятно ощущать во рту твердый горьковатый мундштук. Сергеев торопился во Внуковский аэропорт, там его ожидал иностранный турист Фрэнк Дональд. Точнее, иностранец ожидал ответа справочного бюро, а не майора из Комитета государственной безопасности.

Коммерсант средней руки, Фрэнк Дональд купил в агентстве туристическую путевку и по классу «Люкс» прибыл в Советский Союз. Высокий, полный, со вкусом одетый турист не обратил бы на себя внимания и был бы лишь одним из многих тысяч иностранных туристов, ежегодно прилетающих в Москву, но при таможенном досмотре он излишне часто вытирал круглое потное лицо. То ли работники таможни обратили внимание, что прохладно, то ли у них есть свои секреты, факт остается фактом, багаж господина Дональда подвергся тщательному осмотру. В одном из чемоданов почтенного коммерсанта обнаружили двойное дно. В тайнике ничего не было. Хотя и можно предположить, что двойное дно делают для перевозки носовых платков, — их надо очень много, если человек потеет в прохладную погоду, — тем не менее на хозяина чемодана обратили внимание. Мало ли, вдруг он захочет тайно вывезти запасной комплект разборных матрешек? Фрэнк Дональд остановился в «Национале», стал жить как и тысячи иностранных туристов: Третьяковская галерея, Музей изобразительных искусств им. Пушкина, Большой театр, цирк. В свободное время турист ходил по магазинам, где, кстати, не удержавшись, приобрел два комплекта матрешек и в придачу три деревянные ложки. Дональд свои покупки не спрятал в двойное дно чемодана, они красовались у ног бронзового Аполлона, вместе со статуей греческого бога украшали его номер в гостинице. Дональд отличался еще одной странностью: по штату ему полагалась машина и личный переводчик, от которых он почти всегда отказывался. Отказ от переводчика можно объяснить сносным знанием языка, но зачем тратить деньги на такси, если вам полагается персональная машина? Двойное дно есть, но оно пустое, имеется машина, но предпочтительнее такси.

Ричард Петерс не признавал случайностей, не признавали их Василий Павлов и Олег Сергеев.

В это утро Дональд снова отказался от машины, объяснил переводчику, что приболел, не хочет никуда выходить, заперся в номере. Очень скоро он, видимо, почувствовал себя значительно лучше, выбрался на улицу, занялся изучением столичного метро. Начал турист с того, что перешел со станции проспект Маркса на площадь Свердлова, затем на площадь Революции, доехал до Курской, перешел на кольцевую линию, запутавшись окончательно, вновь вышел на улицу. Видимо, он не имел определенного маршрута, так как принимал решения в последний момент — садился в поезд, выходил из него, когда начинали закрываться двери. Оказавшись у Курского вокзала, турист, наверное, вспомнил о деловом свидании, ужасно заторопился, несмотря на свою солидную комплекцию, пробежал метров пятьдесят, растолкав пешеходов, сел в такси. Вот когда он, возможно, пожалел, что отпустил машину. Фрэнк Дональд торопился во Внуково, водитель такси, коверкая родной язык, объяснял пассажиру правила уличного движения, жестами показывал, что с ним, водителем, сделает милиция, если он начнет нарушать эти правила. Фрэнк Дональд был очень недоволен, беззастенчиво врал, рассказывая о благословенной родине, где в городах разрешается любая скорость. Водитель такси, еще не успевший съездить за границу, относился к словам иностранца с недоверием.