Ирина Чистова - Вскормленные гневом

– Перекантуюсь пару дней, потом уеду. Ты же не сдашь меня? – нездоровый блеск сверкнул в глазах Петрушина. На мгновение деду Ивану показалось, что внук способен на все, чтобы не раскрыть свое местоположение, даже если для этого придется убить старика.

– Нет, Вася. Конечно, нет. Но вдруг сюда опять придут тебя искать?

– Там видно будет.

Два дня Петрушин скрывался в доме, выходя по ночам на улицу, подышать свежим воздухом. Он не доверял своему деду. Старался не упускать его из виду. Петрушин чувствовал страх родственника. Василий не раз видел страх в глазах людей, это ни с чем не перепутаешь. В такие моменты Петрушин ощущал превосходство. Будто владыка над рабами, падающими ниц при виде господина. Ему очень льстила роль человека, во власти которого были жизни других. И ему совершенно было не важно, что его жертвы были изначально слабее его, а значит не могли оказывать достойного сопротивления. С каждым убийством чувство сожаления стиралось из жизни Петрушина. Но он ни о чем не сожалел. Наоборот – совесть мешала воплощать в жизнь давно задуманное. С каждым днем Петрушин все больше и больше превращался в бездушного монстра. Жизнь других перестала играть для него роль. И теперь, лежа на диване своего дедушки, он думал о том, что незамедлительно расправится с ним, если он будет стоять на пути. Равнодушие поглотило Петрушина целиком, кроме своей шкуры его больше ничего не интересовало. Он даже решил, что больше не будет заниматься наукой на благо страны. Он хотел всецело заниматься тем, что ему поистине нравится: убийства и насилие. Черная душа Петрушина больше не сопротивлялась.

Несмотря на то, что задержаться в доме своего деда Василий Петрушин намеревался всего два дня, но в итоге прошла уже неделя. Все решил случай: в окно Петрушин увидел, что подъехала милицейская машина. На улице было уже темно. Дед Иван вышел в магазин за продуктами, пока внук еще позволял выходить из дома. Петрушин был один. Он нервно стал метаться по дому, в поисках решения. Пока сотрудники милиции не успели войти во двор, Петрушин выключил везде свет и тихо вышел из дома. Он пробрался в густой кустарник у забора, листва полностью скрывала его. Два человека в штатском вошли во двор и проследовали к дому. Постучали в дверь, затем в окно. Не дождавшись ответа вышли за ограду. Машина так и осталась стоять на месте. Судя по всему, оперативники и не думали уезжать. Петрушин остался сидеть в кустарнике. Ноги затекли, но любое шевеление могло вызвать подозрение людей в форме. Петрушин знал одно: лучше сейчас перетерпеть и быть свободным, чем выдать себя и позволить пустить себе пулю в затылок.

Время невыносимо тянулось, Петрушин уже смирился с неудобным положением тела. Не за горами рассвет. Тогда будет сложнее уйти незамеченным. Петрушин принял решение: нужно покидать убежище. Оглядевшись вокруг, он обратил внимание на то, что сетка, отделяющая соседский огород от их огорода снизу немного отошла. Петрушин потянул за край сетки и та поддалась. Дыра получилась большая, но не настолько, чтобы в нее смог пролезть человек. Петрушин стал разгребать руками землю под сеткой. Земля была мягкая и легко сгребалась в ладонь. Когда верхний мягкий слой был удален, появился более твердый. Петрушин, не жалея ногтей стал выцарапывать куски почвы. Пальцы цеплялись за корни кустарника, но остановить Петрушина уже было невозможно. Вечностью показалась Василию раскопка сетки. Но успех не заставил себя ждать. Подкоп был готов к эксплуатации. Василий Петрушин стал протискиваться в соседний огород. Делал он это осторожно, чтобы не привлечь к себе ненужного внимания. Еще немного – и беглец уже на заветной территории соседнего участка. Мелкими перебежками, почти ползком, он пробрался к дому соседей. Он подергал дверь. На всякий случай, достал перочинный нож и раскрыл лезвие. Дверь никто не отворил. Но Петрушин был уверен: в доме кто-то есть. Хозяин дома тихо подошел к двери.

– Открывай дверь. Я знаю, что ты стоишь за дверью. Не то не выйдешь больше из дома. – прошипел Петрушин. Он не мог громко говорить, иначе привлечет внимание оперативников.

– Ты кто? – спросил голос за дверью.

– Я ваш сосед.

Ответа не последовало. Но спустя некоторое время дверь открылась. На пороге стоял молодой человек с растрепанными после сна волосами. Петрушин узнал в нем человека, который преследовал его не так давно. Впрочем, как и Саша Коновалов узнал Василия Петрушина. Незваный гость стал продвигаться в дом, выставив при этом правую руку с ножом. Хозяин стал отступать, в итоге оба человека оказались в доме. Саша сел в кресло и молчал. Петрушин по-хозяйски осмотрел дом, вошел в каждую комнату. Порылся на кухне в поисках еды.

– Я тебя сразу узнал. Это ты следил за мной. Чего ты ко мне тогда привязался?

Саша смотрел на Петрушина взглядом, полным ненависти.

– Ты похитил мою жену.

– Вот как? А я голову ломаю, что это за мной парнишка носится, как угорелый. – Петрушину было смешно, в отличие от Саши.

– Ты пожалеешь. Тебя все равно поймают и казнят.

– Ну это уж как судьба повернется. А это твой дом?

– А какая разница?

– Я знал прежних хозяев этого дома, Коноваловых.

– Я и есть Коновалов. – Саше было уже наплевать, что подумает и скажет этот человек.

– Не может быть! Тебя Саша зовут?

– Именно. – Разговаривать с этим ничтожеством у Саши не было желания, но и лишний раз злить его не стоило.

– Ну вот мы и встретились. Спустя столько лет. Мы же дружили в детстве? Ты помнишь? – Петрушин так воодушевился, что забыл о своей роли злодея. Ему очень хотелось вновь окунуться в атмосферу прошлого, когда все было легко и ясно.

– Смутно. – на самом деле Саша помнил. Но не хотел поднимать эту тему. Ведь общие воспоминания этих двух людей были не только детскими прекрасными, но и ужасными. Они оба помнят тот день, когда случилась трагедия с матерью Петрушина.

– А вот я все помню. Как сейчас. У тебя была очень добрая мама. Как и у меня. Твоя мама жива еще?

– Жива. – Саша понял, к чему клонит разговор неприятный собеседник.

– А моя нет. Ее убил мой отец. Но ты не переживай, я ему отомстил. Он испытал не меньшие мучения, чем она. Я в этом деле профессионал. – неожиданно Петрушин рассмеялся, хотя смешного в его словах было мало. – Ты же был со мной, когда убивали мою мать, неужели не помнишь? Как такое вообще можно забыть? – он говорил о смерти матери, как о чем-то обыденном. От этого становилось холодно на душе.

– Я сожалею. – тихо произнес Саша. Он не знал, что мог еще сказать в этом случае.

– Да брось. Это было давно, я уж и сам не все помню. – Петрушин лукавил. Он помнил каждую секунду того дня. Лишь смерть может избавить его от воспоминаний.