Александр Бабин - Икона из скита

– Я уже над этим вопросом думал, скажу, что родом из Прибалтики.

– Хм, из Прибалтики, так там у них тоже другой говор. Не пойдет.

Курт, раздвинув руки в стороны и подражая блатным выходкам Веревки, сказал:

– Так под кого мне тогда канать?! Скажи, я подстроюсь!

– Лучше помолчать. На крайняк скажи, что ты немецкий антифашист, все ближе к теме.

– Хм, а что?! Можно назваться и антифашистом, если разговаривать с органами не буду, а там быстро вычислят, документов-то у нас нет.

– Обещали сделать, только бы парохода дождаться.

В разговор вмешался Веревка:

– Дождаться парохода? Это полбеды, а с золотом как? В чемодане его не понесешь, ручка отлетит, и в штаны не спрячешь, мусора сразу заметут.

Сильвестр Карпович подытожил разговор:

– Как сядем на пароход, тогда и решим. А пока нам еще надо доплыть без приключений до скита…

Ближе к полуночи, подплывая к скиту, Сильвестр Карпович прервал долгое молчание:

– Что-то я не пойму, у меня, что с глазами не все в порядке, посмотрите, костер горит или мне уже блазнит? – взволнованно стал говорить, вглядываясь вдаль. – Я уже с вами чокнулся. Да нет, точно костер. Поглядите-ка и самолет. Рекой, что ли, его принесло, никак не пойму. Это что? – говорил, явно испугавшись такому развитию событий, ведь был уверен, в ските, кроме него, никто не бывает. – Придется к костру причалить, разузнать. Да смотрите не конфликтуйте, как и говорил: мы рыбаки, приехали отдохнуть, половить рыбу. Работаем на пилораме, рабочие мы, чтобы не запутаться. Понятно? И язык свой блатной попридержите, говорите нормальным языком.

– А как на нем разговаривать, если мы его забыли, – возмутился Веревка.

– Ты дурачка-то из себя не строй. Вспомните или снова в зону не хотите?

– Стало быть, отдых отменяется. Везде легавые, – нервничал Веревка. – Перерезать всех на хрен и дело с концом. А то мало ли что?

Сильвестр Карпович направил катер к берегу:

– Легко сказать перерезать, а ты знаешь, сколько их кто они такие и что тут делают? Перерезать, как бы они нас не перерезали. Решаем так: мы рыбаки, я старший – и давайте на этом поставим точку. Ведите себя как нормальные люди. Понятно? По обстановке сориентируемся, как бы не нарваться на неприятности, ядрена вошь.

– Надо же, встречают с салютом, – пошутил Веревка, видя, как человек идя по берегу, махал им палкой от костра, искры от которой разлетались по сторонам.

Причалив к берегу, Сильвестр Карпович крикнул встречающему незнакомцу:

– Лови концы, – бросив ему веревку, и первым сошел на берег. Его примеру последовали остальные. – Ишь оно как вышло, облюбовал наше рыбное место и как будем его делить, – специально так сказал, чтобы встречающий не задавал лишний вопросов.

– Товарищи, я и не рыбак, – оправдался механик.

– Вижу, что не рыбак, никак летчик? Это твой самолет на излучине лежит?

– Наш. У самолета отказали двигатели, пришлось на воду сесть. А командир тут недалеко в заброшенной деревне, в доме отдыхает. А я жду парохода.

– Все хоть живы-то?

– Удачно приземлились. А вы что в такую даль приехали на рыбалку, что ближе нет рыбных мест?

– А как ты думаешь, кто из нормальных людей в такую глухомань забредет, только заядлые рыбаки. Самое рыбное место. Ох, и рыба тут ловится, руками голыми лови! – Сильвестр Карпович говорил, все время, улыбаясь, убеждая незнакомца, что он и его компания рыбаки.

– Далековато рыбачите! Не подскажете, по реке есть рядом селение, нам бы сообщить о крушении, рацию грозой разбило, координаты не успели передать.

«Рыбаки» встали полукругом напротив механика, «бригадир» продолжил разговор:

– Легче парохода дождаться, чем до поселка добраться, да и бензин у нас на исходе, если что для рыбалки осталась одна канистра. Завтра подойдет пароход, капитан мой товарищ, обещал подвернуть и бензина подбросить на обратный путь. Много канистр в лодку не возьмешь, да и зачем.

– Ну, хоть и так ладно, спасибо за информацию. А мы уж подумали, несколько дней придется на бережку куковать, мы ведь маршрут полета изменили. Спасатели, когда догадаются расширить поиск, – время пройдет. Слава богу, вас встретили, все будет полегче. С нами девушка, сами понимаете, как ей здесь в тайге.

– С вами девушка?! – перебил его Веревка и ехидно улыбнулся, посмотрев на своего казначея, который тоже оживился, услышав о девушке, стал потирать руки.

Механик продолжил:

– Молодая еще, совсем девчонка, в таких передрягах бывать не приходилось, но держится молодцом. Это мы с командиром оба фронтовики, на войне всякое повидали.

Бригадир «рыбаков» решил узнать больше информации о новых знакомых:

– Значит, вы боевые летчики! А где воевали?

– Да где только не воевали. А вы были на фронте?

– У рыбаков бронь, на фронт нас не брали. Хотя просились, государство приказало рыбу заготавливать. А сейчас сменили профессию, на пилораме работаем, но и рыбалку для души не забываем.

– Тогда понятно, война вас обошла стороной. А нам на фронте приходилось впроголодь воевать, не то, что немцам – с сосисками и шнапсом, так можно воевать, – с грустью проговорил механик, вспомнив войну. – Давайте пойдемте к костру, все теплее. У нас и спирт есть, но он в доме.

– Спирт? – обрадовался Веревка, снова потерев ладони.

Бригадир косо взглянул на Веревку, дав понять не вмешиваться в разговор.

Механик, идя к костру разговаривая со старшим рыбаком, посматривал на его команду. Веревка все время крутил головой по сторонам, ударяя ладонями по карманам, как будто проверяя, не потерял ли чего, бубня под нос лишь одно слово – свобода. Чуть позади молча шли казначей с Куртом.

– Спирт везли на прииск, да еще разные продукты, но все осталось в самолете. Канистру спирта успели взять, так для согрева. А вы рыбу ловите для себя или заготавливаете для государства?

– Да как придется, если поймаем ее много, сдадим государству, не получится с рыбалкой, просто отдохнем. Мы ведь на разведку приехали. Здесь заводей много, там вся рыба. Потом, ближе к холодам всей бывшей рыболовецкой бригадой приплывем. Подзаработаем денег, за рыбу хорошо платят.

– Понятно. А я уж подумал, что здесь делать людям за тридевять земель. Мы когда в деревушку пришли, не могли понять то ли это стан охотоведов или рыбаков? Только потом догадались, никак староверы в ней жили. В домах иконы, утварь разная, видно, все люди померли.

Сильвестр Карпович тяжело вздохнул:

– Не все умерли, я вот последний житель остался. Приплыл, так сказать, на малую родину.

– Как последний, а остальные где?

– Болезнь какая-то пришла в скит всех людей как косой подкосила. Врачей у староверов ведь нет, не положено их иметь, грех большой. А меня спасли геологи, мальцом еще был, определили в интернат.