Павел Шилов - Мерцание «Призрака»: Ангелы Смерти

Говард взял бутылку с минеральной водой из упаковки, стоявшей под столом, и отвинтил крышку.

Чувство сильной жажды заставляло жадно пить воду, хотя Льюис понимал, что делать этого не стоит. Обманчивые ощущения искажали некоторые потребности организма. Говард понимал, что старость – это по большей части совсем не возраст, а состояние души и собственного организма, который изо дня в день продолжает слабеть. Физические проявления в виде пониженной активности и быстрой утомляемости, не так действуют на человека, как отмирающие нервы.

Сумрачные тени, витавшие в этом заброшенном доме, неустанно продолжали мучить Льюиса. Нет, он их не боялся, понимая, что они существуют лишь в его голове, а предать их забвению невозможно, ведь, тогда подобным образом придётся поступить и с самим собой!

Говард принимал всё это, как наказание и одновременно помощь тех сил, о сущностях которых знал не так много. Порой, достаточно понимать, что это всего лишь безликие силуэты собственного чувства вины. Таблетки помогают забыться, но не решают проблемы. Человек сам должен сделать первый шаг в эту бездну, где узкий мостик окутан густым туманом. Здесь нужно просто слепо верить и ничего не анализировать! За любой чертой кроется надежда! Человек может принимать её или отрицать, но это не изменит его судьбы.

Льюис выпил половину бутылки минеральной воды и поставил её на стол рядом с ноутбуком. Он открыл чертежи виллы и картинку со спутника.

Веки Льюиса тяжелели, не смотря на адреналин, чей высокий уровень до сих пор сохранялся в его крови. Ему казалось, что ещё немного и он провалится в царство снов, где забвение и усталость дополняют тревоги и гулкие голоса, продолжающие звенеть среди пустоты.

– Чёртова мебель! – чуть слышно выругался Говард, когда рассохшийся стул снова издал скрип. Он чуть опёрся на спинку и потёр ладонями мокрое от холодного пота лицо.

Просторы шотландских полей виделись ему среди грязи обшарпанных стен гостиной, строгие стройные горы, находили свой обрыв, облизываемый холодной морской водой.

Сквозь годы Льюис слышал голос отца, звавший его к себе, чтобы продолжить очередной поход. Искажённые оттенки, разломанные кусочки мозаики и тишина, сквозь которую чуть было слышно тысячеголосое эхо.

Зелёная лужайка заднего дворика отчего дома в Лондоне была привычнее Говарду, как и приветственный лай радостного пса, встречавшего своего маленького хозяина. Такую верность и преданность Говард больше не встречал в своей жизни.

Легкая заунывная музыка смычком пробежала по натянутым струнам скрипки, и звонкий альт добавил звона и мелодичности музыкальным инструментам. Штраус, Вивальди, Моцарт – бесподобные композиторы и исполнители! Их имена и музыка были великолепны и загадочны. Музыка во все времена открывала людские души и старалась их изменить. Всё проходит и наступает тишина!

Говард открыл глаза и вернул свой взгляд на экран ноутбука, продолжив изучать виллу племянника кардинала.

Стрелки наручных тактических часов перевалили за девять вечера, а цифры на небольшом участке циферблата напомнили, что сегодня пятница.

Время не умеет остановиться и подождать людей, когда они будут готовы для очередного важного шага в своей жизни. Его миссия состоит в том, чтобы продолжать отсчёт, хладнокровно пробегая по ярко-белым делениям. Быть всегда к чему-либо готовым: это опыт и сила духа, а их нельзя потерять!

Льюис встал со стула, чувствуя слабость и ломоту в теле. Ноги подкашивались, а в голове стоял туман. Свет светодиодных прожекторов резал глаза, заставляя их слезиться и напоминая о важности полноценного сна для организма.

Говард ухмыльнулся сам себе и подошёл к медицинскому чемоданчику, лежавшему на ящике из толстого пластика. Он поднял крышку и достал из ячейки шприц-тюбик. Льюис снял зубами колпачок с иглы, выплюнув его в пластиковое ведро с использованными расходниками медицинского назначения. Он вколол иглу себе в дельтовидную мышцу на левой руке и произвёл инъекцию. В шприце-тюбике находился препарат военного назначения, позволявший организму работать на «полную катушку».

Силы появлялись буквально из неоткуда, однако, побочные действия подобных препаратов были крайне вредны для здоровья, но это никогда не волновало командующий состав. Для них всегда был важен результат, а потери всегда имеют место быть! Выживают сильнейшие – таков закон природы и оспаривать его точно никто и никогда не собирался!

Льюис постепенно почувствовал прилив сил. Однако, стать одним из атлантов, державших на себе небо, он не собирался!

Говард закрепил на себе бронежилет и зафиксировал с помощью велкро разгрузочную панель с подсумками, которую принялся заполнять запасными магазинами для пистолета-пулемёта «HK MP-7 PDW». Фастексы издали чуть слышные щелчки. Парочка гранат в подсумках на камербандах никогда не были лишними, особенно, когда точно не можешь знать о всех возможных «сюрпризах».

Льюис взял с металлического стеллажа пистолет-пулемёт и пристегнул карабин одноточечного ружейного ремня, перекинутого через плечо, к антабке. Он накинул на себя ветровку, частично спрятав под ней «HK MP-7 PDW», и вышел из импровизированной «оружейки», оборудованной на скорую руку. В шутку это пристанище можно было назвать «Замок забвения», где живут пустота и потерянные мечты.

Льюис зарядил в рукоять пистолета-пулемёта магазин на сорок патронов и потянул на себя ручку затвора, дослав патрон в патронник.

Шмыгнув носом, он почувствовал, что вот-вот чихнёт от обилия пыли и грязи вокруг. Уборка – никогда не являлась для Говарда страстью или жизненной необходимость! Он просто предпочитал не грязнить там, где временно находился.

Льюис часто вспоминал регулярные рейды и спецоперации в пустыне по уничтожению лагерей террористов. Ночные перестрелки, леденящий ночной холод, брызги крови на лице и приборе ночного видения, лихорадочно сжатая пистолетная рукоять штурмовой винтовки и всегда лёгкое отрывистое нажатие на спусковой крючок. В таких местах никогда нельзя было расслабляться даже на сотую долю секунды, а крики раненных сослуживцев, только лишний раз подтверждали этот факт. Все эти воспоминания изо дня в день бередили душевные незаживающие раны Говарда. Он знал, что боль никогда не утихнет: сердце будет ныть, а где-то в параллельной реальности будет проносится его не пережитая жизнь.

Льюис вытащил из кобуры на ремне «SIG-Sauer» и сменил в нём полупустой магазин на полный. Проверив работу тактического подствольного фонарика и стробоскопа, он вернул пистолет в кобуру.

Мысли в его голове продолжали сменяться одна на другую. Он резко выдохнул и вышел из дома. Руки в тактических перчатках цепко сжали навесной замок до характерного щелчка.