Борис Яроцкий - Командировка

Анатолий Зосимович удивленно вскинул белесые брови:

– Ты что, Миша, как же не вышли? А откуда столько крови?

Иван Григорьевич сразу же попытался внести ясность:

– Если вы на меня рассчитываете, Михаил… Как вас по-батюшке?

– Васильевич.

– Если вы на меня рассчитываете, Михаил Васильевич, то толку будет мало. Я действительно врач, но не хирург.

– Нам нужен помощник. Как там у вас, у медиков? Ассистент.

– Ну, если так…

Когда-то недавний выпускник мединститута, специалист по молекулярной биологии, перед тем как отправиться в Штаты, практиковался в госпитале погранвойск, сделал несколько несложных операций. На всякий случай: а вдруг там пригодится? Там, к счастью, не пригодилось. Там работала голова, а не пальцы. У хирурга, как объяснял ему врач-наставник, вся мудрость не столько в голове, сколько в руках. Его пальцы давно не держали скальпель.

– Куда прикажете?

– К раненому, конечно, – отозвался Михаил. – Я – на «москвиче».

Иван Григорьевич сел рядом с водителем. Заднее сиденье было залито свежей кровью, и в салоне, несмотря на опущенные стекла, явственно чувствовался запах крови. Раненого, видимо, доставляли этой машиной.

Почему-то приехали не в больницу, а на завод. Охранник, уже старик, наверняка пенсионер, не спрашивая пропуска, распахнул огромные железные ворота. В глубине двора черными окнами смотрели заводские корпуса.

Подрулили к одноэтажному краснокирпичному зданию. Судя по вывеске, здесь помещался заводской здравпункт. Царило оживление. Рабочие почему-то были в черной униформе.

– Наш, – сказал Михаил, пропуская перед собой гостя.

Он не стал вдаваться в подробности, что это заводская охрана и что помощь оказывать придется человеку, которого нельзя помещать в городскую больницу. Там уже владения мэрии, а мэрия связана с инофирмами, а инофирмы, в свою очередь, держат под контролем весь город, а значит, и все больницы.

По длинному коридору, на стенах которого пестрели медицинские плакаты, Михаил привел Ивана Григорьевича в перевязочную. На кушетке лежал до пояса раздетый мужчина. С него только что сняли бинты. По его смуглому костистому лицу, по иссиня-черным волосам угадывался человек из Ближнего Востока. Как он здесь оказался, в некогда закрытом городе, мог удивиться всякий, но только не старожил. С некоторых пор прикордонцы ничему не удивляются. Почти все разведки мира под видом работников инофирм слетаются в этот город, в числе первых он ощутил на себе приток любопытствующих иностранцев. Иностранцы не церемонились: открыто покупали ученых, уламывали несговорчивых, а, случалось, и нанимали киллеров. Где только не находят тела изобретателей, докторов наук и профессоров! Все они были связаны с военным производством…

– Машенька, все готово? – ласково обратился Михаил к блондинке в белом халате.

– Почти готово, – ответила та. – Только я опасаюсь, Михаил Васильевич, раненый потерял много крови. Потребуется переливание.

– Определите группу.

– Группа известна.

– Тогда подбирайте ребят.

Чувствовалось, Михаил Спис здесь был главным. Машенька подала Ивану Григорьевичу халат и, пока врач тщательно мыл руки, знакомила его с характером ранения.

– Вы имейте в виду, я не хирург.

– Не беспокойтесь, – отвечала женщина. – Оперировать буду я. Мне вы нужны как ассистент.

Тем временем Машенька ввела раненому анестезию.

– Дяденька в рубашке родился, – говорила она. – То ли киллер неопытный, то ли киллера спугнули. Он не сделал контрольного выстрела.

Рана оказалась несложной. Одна пуля прошла навылет, вторую пришлось вынимать из лопатки. Машенька оперировала как опытный хирург, хотя по должности была, как потом узнал Иван Григорьевич, медсестрой. Он внимательно следил за ее тонкими гибкими пальцами, вовремя подавал нужный инструмент. Михаил стоял сзади, небрежно накинув на плечи халат, подбадривал раненого:

– Степан Степанович, все будет как надо. Машенька у нас – ас. Не вы первый попадаете в ее прекрасные руки.

– Михаил Васильевич, я вас удалю, – предупредила Машенька.

– Молчу.

Да, у нее были руки настоящего хирурга. Это сразу же про себя отметил Иван Григорьевич. Мышцы, перебитые пулями, она брала нежно, как будто это было тельце ребенка, которому нельзя причинять боль. И раненый это чувствовал. Он был в сознании, пытался улыбаться, как бы давая понять, что действительно все будет как надо, и когда ему придется рассказывать об этой операции, мало кто поверит, что его оперировал не хирург, а медсестра заводского здравпункта.

Завод по старой памяти по-прежнему называли «почтовым ящиком», хотя секретного здесь уже ничего не осталось: оборудование закупила американская фирма «Локхид», но его пока еще не вывезла и не уничтожила. Да и рабочие с демонтажем не торопились, зная: не будет оборудования – не будет и работы…

Раненому вливали донорскую кровь прямо из руки добровольца. И донор тоже подбадривал раненого:

– Держись, Степан Степанович…

«Какой же он Степан Степанович, – недоумевал Иван Григорьевич. – Он небось Мухаммед Хасанович или Хасан Мухаммедович».

Чем он занимался в Прикордонном и почему в него стреляли, а теперь тайком оперировали в заводском здравпункте, для Ивана Григорьевича оставалось загадкой. Он лишь предполагал, что это и есть тот самый человек, который покупает технические идеи. Не раньше, как вчера, Анатолий Зосимович обмолвился: «Мы вынуждены продавать свой ум, чтоб не подохнуть с голоду. За идеи пока еще платят. Притом платят наши друзья». – «А не лучше ли продавать им чертежи?» – предложил Иван Григорьевич, на что Анатолий Зосимович ответил: «Чертежи уже давно перекочевали в сейфы “Локхида”».

Всходило солнце, когда Михаил Спис привез Ивана Григорьевича домой. Почему-то оба обратили внимание на пожелтевшую листву каштанов. На них лежала холодная роса.

Михаил не спешил прощаться. Ему хотелось ближе познакомиться с этим загадочным, неизвестно откуда появившимся человеком. Сам собой напрашивался вопрос: почему он, судовой врач, оказался далеко от моря, от города своей постоянной прописки? И зачем? Со слов Забудских ему было известно, что у их квартиранта в Одессе есть жилье и что он получает пенсию как бывший работник пароходства.

– Я вас попрошу, Иван Григорьевич, – напомнил Михаил. – Никому не говорите, где вы в эту ночь были. За помощь спасибо от Союза офицеров. Машенька хоть и опытная медсестра, но подстраховка ей не помешала. Вы все-таки врач и оперировать вам доводилось.

– В молодости, – уточнил Иван Григорьевич. Объяснять не стал, что он оперировал не матросов, а пограничников. Михаил взглянул на него, словно подтверждая: «Конечно же». В его глазах Иван Григорьевич уловил что-то знакомое.