Сергей Бортников - Секретный сотрудник

– Как они свалят, если граница на замке?

– Какать захочешь – штаны снимешь…

– Согласен!

– Вот совсем недавно часть профессорского состава Воронежского государственного университета не вернулась из заграничных командировок… Всех их наша власть просто лишила права называться советскими учёными – и до свидания! Пусть теперь в частных капиталистических лабораториях, без какого-либо содействия государства, попробуют делать свои выдающиеся открытия!

– Так тоже нельзя, братец.

– Это почему же?

– Стране надо двигаться вперёд. Осваивать новые горизонты в промышленности и сельском хозяйстве, перевооружать доблестную Красную армию… Без серьёзного отношения к науке мы обречены топтаться на месте!

– Не согласен. Да, науку поднимать надо… Но это должны делать новые, рабоче-крестьянские кадры. Тем старым, вчерашним, уже ничего не надо. Только выбить финансирование под свои «супергениальные» проекты – и дальше спокойно почивать на лаврах!

– Ну, не совсем так… Зайдёшь?

– Если пригласишь…

– Приглашаю. Хотя – нет. Наша комендантша, тётя Зина, – зверь, а не человек… Умрёт, но не пустит на порог никого постороннего!

– Забыл, что у меня есть волшебная ксива?

– Вот это-то меня и смущает более всего… Представляешь, сколько визга поднимется? «Плечов пришёл в общагу в сопровождении аттестованного сотрудника госбезопасности!» Да после такой выходки мои кости будут перемывать в альма-матер по крайней мере до конца учебного года!

– Возможно… – скорчил хитрую гримасу чекист, протягивая руку для прощания.

Ярослав предъявил постовому открытку. Тот мгновенно вытянулся в струнку, козырнул и услужливо толкнул дверь, ведущую в Большой Кремлёвский сквер…

Бывать в нём студенту ещё не приходилось.

Оказавшись в полном одиночестве на центральной аллее парка, он растерянно глядел по сторонам, не зная, куда следовать далее, но вскоре заметил покатую спину одинокого прохожего, несколькими секундами ранее отбывшего в путь в одном с ним направлении, и бросился вдогонку:

– Вы не подскажете…

– Отчего нет? Подскажу, Слава, подскажу…

Конечно же это был Глеб Иванович Бокий. Сгорбившийся, ссутулившийся и посему выглядевший много старше своих и без того немалых лет…

Его умению перевоплощаться без грима, париков и прочих профессиональных трюков, завидовали многие сотрудники НКВД.

Позже метод возьмёт на вооружение и сам Плечов; вот только на то, чтобы в совершенстве овладеть им, уйдут долгие годы…

– Ну, рассказывай, – удобно расположившись посередине недавно выкрашенной, но уже высохшей скамьи, произнёс чекист.

– О чём? – удивлённо пожал плечами студент, скромно примащиваясь слева от своего куратора.

– Как ты до такой жизни докатился?

– Какой, товарищ комиссар?

– Чтобы доносить на своего преподавателя… Да ещё и земляка!

– А разве Фёдор Алексеевич тоже родом из Белоруссии?

– Да.

– Простите, не знал!

– А если б знал, то не пришёл на Лубянку, а?

– Ну, почему же?.. Какой-то личной неприязни к Фролушкину и, следовательно, причин желать ему зла у меня нет – это правда. Но и оставлять без внимания чьи бы то ни было антисоветские выпады я не намерен!

– Молодец! С этой минуты, как и договорились, будешь работать лично на меня… Ясно?

– Не совсем… Я намерен служить своей Отчизне, родному рабоче-крестьянскому государству, а никак не отдельной личности! Даже такой крупной…

– Да не волнуйся ты так… Кстати, как тебя кормилица в детстве величала?

– Ярек, Яра… Я родился в Минске 23 августа 1911 года… Тогда в этом городе проживало множество поляков, как у нас говорили – ляхов, и мама, между прочим, представительница одного из самых славных и древних белорусских родов – Кухарчик её девичья фамилия, стала звать меня на чужой манер…

– Значит, Яра?

– Так точно!

– Теперь это твой оперативный псевдоним, о существовании которого никто не должен знать.

– Понял.

– Запомни: быть секретным сотрудником в нынешнее время – непросто и… небезопасно! Внутри страны обострилась классовая борьба. Враги народа, словно тараканы, повылазили изо всех щелей и пытаются сорвать построение социализма… Чтобы своевременно выявлять, а, значит, и пресекать их подлые замыслы, сил аттестованных сотрудников явно недостаточно, вот мы и вынуждены прибегать к услугам сознательных граждан из разных социальных групп, в том числе и студенчества. Надеюсь, ты не против?

– Никак нет!

– Я лично ходатайствовал перед руководством о том, чтобы взять тебя на довольствие и в то же время вывести за пределы штатного расписания.

– Спасибо…

– Встречаться будем раз в неделю на этом же месте… По пятницам, в 14.00…

– Сегодня двадцать седьмое, воскресенье… В пятницу – первое – Новый год, Глеб Иванович.

– Тогда по средам… Если наша лавка вдруг окажется занятой – пересядешь на следующую в этом же ряду и прождёшь ровно четверть часа.

– А если вы не придёте?

– Значит, на то нашлась уважительная причина… Волноваться по такому поводу не следует. Просто потерпишь лишних семь дней…

– Понял.

– Появляться на Лубянке тебе нельзя… Лишь в случае крайней нужды, ежели таковая, конечно, возникнет, можешь позвонить на этот номер. – Бокий достал из внутреннего кармана пальто обычный календарный листок, на котором карандашом были выведены несколько цифр, после чего изорвал его в мелкие кусочки и отправил в стоящую справа от скамьи мусорную урну. – Запомнил?

– Так точно.

– Представишься: «Яра» – и назовёшь время, например, семнадцать ноль-ноль, оставив зазор в два часа, чтобы я смог добраться до места встречи.

– Понял.

– Вот тебе постоянный пропуск. – Бокий протянул открытку всё с тем же Кремлёвским пейзажем, посреди которого красовался штамп с трудно различимой аббревиатурой (позже Плечов много раз будет рассматривать её через лупу, но так и не поймёт, к какому учреждению имеет отношение эта, как он в мыслях окрестил, «абэвэгэдэйка»).

– Спасибо…

– Ежели же со мной что-то случится, и мы не сможем свидеться в течение трёх недель – спокойно наслаждайся жизнью, пока тебя не найдёт мой преемник…

– Как я его узнаю?

– Он скажет: «Здравствуй, Яра». А после того как ты в произвольной форме ответишь на приветствие, представится: «Тебе привет от Горняка». Так меня ещё при царе Горохе окрестили филеры тайной полиции. Теперь эту кличку мало кто помнит…

– Понял.

– У тебя три главные задачи. Первая: внедриться в ближайшее окружение Фролушкина и выяснить, как он на самом деле относится к марксистко-ленинскому учению; вторая: что, в его понимании, означает «познать Бога» и почему профессор решил, что уже достиг цели… И третья, может быть, самая главная… О ней – подробней. Так что напряги мозги, дорогой товарищ!