Сергей Бортников - Секретный сотрудник

7 мая 1550 году в Кракове Барбару всё же короновали, но вскоре она заболела и 8 мая 1551 года неожиданно скончалась.

Полагают, к этому приложила руку могущественная Бона.

Однако Сигизмунд, безумно любивший Барбару, не смог смириться с невосполнимой утратой и вскоре решил вызвать дух покойной супруги. Естественно, при помощи алхимиков и магов…

По закону жанра во время спиритического сеанса он ни в коем случае не должен был касаться фантома, но не удержался – протянул навстречу любимой руки… В тот же миг в комнате что-то взорвалось, и присутствующие явственно ощутили гнетущий трупный запах…

Говорят, что с тех пор призрак не может найти себе покоя. Как правило, он появляется в Несвижском дворце ночью, в первом часу, и предупреждает о грядущих бедах…

На впечатлительного студента эта история произвела неизгладимое впечатление…

В ту ночь Плечову впервые привидится метущаяся фигура красивой молодой женщины, которую он, почему-то облачённый в тяжёлые княжеские доспехи, попытается обнять, но, когда, наконец, достигнет цели, изображение вдруг развеется, и он проснётся, явственно ощущая невыносимый запах вони…

С тех пор странный сон будет приходить к Ярославу едва ли не каждую ночь.

Однако мы сильно забежали вперёд…

К единственному работающему окошку кассы выстроилась огромная многоликая очередь – в основном из числа трудящейся молодёжи. Причём почти все собирались парами.

Отмучившись около часа, Плечов приобрёл-таки два вожделенных билетика на последний сеанс в последний ряд.

Что нам кино, лишь бы в зале было темно…

Трансляция картины закончилась поздно, но Ольга никуда не спешила (помните, – в понедельник у неё выходной!), транспорт не ходил, и Ярослав был вынужден через всю Москву провожать возлюбленную домой, а после – также пешком, возвращаться в своё расположенное неподалёку общежитие.

Поэтому подняться в семь часов утра оказалось совсем непростым, практически непосильным, делом.

Помогли однокурсники и в то же время «сожители» по общей комнатушке: Василий Петров, Владимир Филатенко и Алихан Букейханов.

Последний из них постоянно проживал в семикомнатной квартире на Большом Кисловском переулке у дяди – лидера какого-то влиятельного национального движения, в честь которого его и назвали родители, обосновавшиеся в столице недавно образованной Казахской Советской Социалистической республики 11 11 Статус союзной республики она получила лишь 5 декабря 1936 года (по Сталинской конституции). До этого существовала Казахская АССР в составе Российской Федерации. , но у влиятельного родственника внезапно возникли очередные серьёзные проблемы с советской властью, и племянник, чтобы не искушать судьбу, решил вернуться на законную жилплощадь в студенческом общежитии, где он был прописан.

Не особо церемонясь, друзья сбросили Плечова с железной кровати и выплеснули на его бедную голову кружку ледяной воды.

Только после этого Ярослав стал собираться на пары.

Опаздывать нельзя… Не дай бог, нарвёшься на старосту группы Николая Альметьева – тот не только прогул в журнале поставит, но и обеспечит добрый подзатыльник…

А рука у Кольки ох как тяжела, как-никак – мастер спорта, призёр первенства Союза по какому-то новомодному виду единоборств, культивируемому с недавних пор на военной кафедре Московского института физкультуры.

Конечно, можно попытаться «отмазаться», мол, писал всю ночь сценарий… по твоему же заданию, однако, провести Альметьева крайне трудно – тот каждого видит насквозь, любую малейшую неправду чует своим большим рабочим сердцем.

Лучше не зарываться, а то вылетишь из института, потом позора не оберёшься!

Первую пару Ярослав фактически проспал. Причём – с открытыми глазами.

А когда следом за сокурсниками потянулся на перерыв, то чуть было не столкнулся в коридоре с опиравшимся на лакированную трость высоким, слегка сутулящимся, мужчиной, нижнюю часть лица которого закрывала густая окладистая борода. Это был Фролушкин.

Назвать профессора старцем не поворачивался язык – ему не исполнилось и 57 лет, но для Плечова, как, впрочем, для всей молодёжной аудитории, и такой, не самый «почтенный» возраст казался запредельным.

– Ой, Фёдор Алексеевич, здравствуйте!

– И вы будьте здоровы, – буркнул философ, намереваясь без задержки продолжить свой путь, но навязчивый юноша не собирался так просто отпускать его.

– Простите, ради бога… Хочу представиться. Студент четвёртого курса Плечов, Ярослав Иванович. Имел честь посетить вашу прошлую лекцию.

– Понравилась?

– Очень.

– Приходите сегодня. В актовый зал. Начало – в пятнадцать ноль-ноль… А сейчас простите – спешу! Моё почтение! – Учёный отвесил аристократический поклон и, ускорив шаг, скрылся за углом.

– Спасибо! Обязательно буду! – вдогонку ему бросил Ярослав и помчался в буфет за любимыми пирожками с ливером – их всегда подвозили к десяти часам утра…

Тесный зал оказался забитым до отказа. Негде яблоку упасть.

Немного опоздавшему Плечову ничего не оставалось, как забиться в отдающий сыростью дальний левый угол и, уткнувшись носом в диковинную колонну, по всей видимости, служащую строительной опорой в этом, основательно поражённом грибком, древнем архитектурном ансамбле, стоя, слушать очередную замечательную лекцию. На сей раз, она была посвящена теме эволюции в природе.

Фролушкина, как всегда, понесло.

С первых секунд своего выступления он взял под сомнение основные принципы «самого передового учения» – диалектического материализма, и выдвинул совершенно чудовищный тезис о том, что в каждом живом существе «непременно есть божественное начало», как он выразился – «искра божья», после чего плавно оседлал «любимого конька» – взаимоотношения в треугольнике человек-бог-религия.

Здесь лектор впервые поддержал большевиков, развернувших непримиримую войну с православием. Мол, «неподдельная вера в Творца не имеет ничего общего с религиозностью, навязанной нам кучкой меркантильных попов».

Дальше – больше.

Фролушкин обрушил весь свой пыл на учение Христа. По его мнению, у Господа нет «никакой необходимости в посредниках, в том числе и божьем сыне, ибо все мы – его равноправные дети», ну а о Богородице вообще высказался очень язвительно и, как всегда, кратко: «У Бога не может быть земной матери!»

С теорией Дарвина профессор в принципе согласился (и то хорошо!), но и тут не смог удержаться от «ложки дёгтя», заявив, что не верит в происхождение человека от обезьяны, так как «каждый представитель живой природы может развиваться и совершенствоваться исключительно в пределах своей видовой группы, определённой свыше, иначе из мух давно появились бы слоны, а из мышей – свиньи».