Нельсон Демилль - Одиссея Талбота

О'Брайен широко улыбнулся:

– Это был одновременно и гениальный ход и акт отчаяния. К тому времени я уже находился в цейтноте. Я бросил им эту кость, рассчитывая, что охота на «Талбота» сорокалетней давности разбудит в них ностальгию и целиком захватит их. Я-то ведь знал, кто является «Талботом». Им был я. Я не знал, что ты тоже «Талбот».

– И твой план стал началом цепной реакции, не так ли?

– Да. – О'Брайен улыбнулся еще раз. – Сначала меня чуть не убил этот идиот Торп. Потом Тони Абрамс, которого в это дело втянула твоя дочь, оказался умнее, чем я думал. Я решил убрать его и использовал Клаудию, чтобы заманить его в ловушку. Она думала, что работает на Москву. Абрамс же посчитал, что с ним пытался расправиться Торп. Я всех запутал. Они верили тому, что я говорил, но не понимали, что говорю я о себе. – О'Брайен рассмеялся.

– А сюда ты как попал? – спросил Кимберли.

– Прыгнул с вертолета.

– Ты смелый, Патрик, ты всегда был таким.

– Да. Это помогало мне выжить тогда, когда другие погибали. И еще я жестокий. – О'Брайен мрачно посмотрел на Кимберли. – И очень властолюбивый. Я должен быть первым.

– Но в нашем плане кандидатом являюсь вроде бы я. – Кимберли недоуменно посмотрел на О'Брайена.

– Андров говорил мне об этом. – О'Брайен выглянул в окно и пожал плечами. – Ты знаешь, Генри, если операция «Удар» пройдет нормально, то мы с тобой окажемся двумя самыми могущественными людьми в Америке.

– Есть еще один наш соотечественник, который должен быть вознагражден за свои заслуги. Джеймс Аллертон. Андров говорил тебе?

О'Брайен презрительно скривился.

– Говорил. Ну и что? Аллертон слабак. Если бы не его дешевый авторитет, Москва давно выбросила бы его на свалку.

– Но не выбросила. И он должен войти в наш триумвират.

Глаза у О'Брайена сузились.

– В Кэмп-Дэвиде за Джеймсом присматривает мой человек из числа сотрудников Секретной службы. У него инструкция: что бы ни случилось, Аллертон не должен покинуть Кэмп-Дэвид живым.

Кимберли посмотрел на пистолет в руке О'Брайена.

– Значит, нас останется двое. Не слишком ли много?

О'Брайен отсутствующе кивнул, как бы соглашаясь с собственными мыслями.

– Видишь ли, Генри, у меня беспроигрышное положение. Даже если сегодня верх возьмут США, мне ничего не стоит доказать, что я герой, чудом избежавший гибели. Конечно, я смогу это сделать только в том случае, если ни ты, ни Андров не попадете к американцам.

– Зачем я открыл эту дверь? – прошептал Кимберли.

– Ты здесь ни при чем. Я все равно подозревал о существовании третьего человека и твердо решил убрать его при первой возможности. Конечно, дело несколько осложняется тем обстоятельством, что этим человеком оказался ты, мой старый друг.

– Значит, если сегодня победит Москва, ты будешь президентом? Если Москва проиграет, то ты вновь становишься тем, кем был – руководителем организации ветеранов УСС – и спокойно поджидаешь, когда же Москва наконец выиграет?

– Точно. А ты, Генри, к сожалению, в любом случае становишься помехой.

– Мы можем бежать вместе в Москву, – с надеждой проговорил Кимберли.

– Я не хочу ехать в Москву, – отрезал О'Брайен. – Я хочу оказаться завтра либо в своей фирме, либо в Овальном кабинете. Помни, ни один уважающий себя разведчик не должен превращаться в изгоя. Он должен предусмотреть более привлекательные варианты в качестве награды за то напряжение, в котором он живет.

– Москва не наградит тебя, не надейся, – сказал Кимберли. – Там в конце концов узнают, что ты убил меня… и Андрова. – Взгляд Генри Кимберли вновь упал на пистолет О'Брайена. – Послушай, Патрик, это… Это нечестно… Они хотят, чтобы я остался жив… Москва хочет, чтобы…

– Какое мне дело до того, чего хочет Москва? – отрезал О'Брайен. – Они создают предателей, и они же требуют от нас верности. Москва для меня – только средство, единственное средство оказаться в Белом доме. Как варвары ставили и свергали последних римских императоров, так и московские варвары ныне посадят на трон императора Америки.

– И низвергнут тебя в любой момент, – быстро добавил Кимберли. – А вдвоем нам было бы спокойнее.

– Возможно. Но я считаю, что власть неделима. Извини, старина…

– Нет! – Рука Кимберли рванулась к карману пиджака.

О'Брайен выстрелил трижды, все пули попали Кимберли в сердце. Он рухнул, словно спиленное дерево.

О'Брайен посмотрел на своего бывшего соратника по оружию и компаньона.

– Теперь я остался один.

Тони Абрамс прошел к лестнице на первом этаже и увидел, что тело Меткова уже убрали. Он осторожно вошел в комнату дежурных. Дэвис еще оставался там, а тело Лары исчезло. Тони выглянул в коридор. Там никого не было, но вдали слышались какие-то голоса. Абрамс проскользнул к двери кабинета Андрова. На месте замка в ней зияло несколько пулевых отверстий. Абрамс сжал винтовку в руках и толкнул дверь плечом.

Около стола Андрова на коленях стоял Патрик О'Брайен. Он торопливо рылся в нижних ящиках. Подняв глаза, он попытался схватить пистолет, лежавший на столе. Абрамс угрожающе прицелился, и О'Брайен убрал руку со стола.

– Вот уж не думал вас здесь встретить, – сказал О'Брайен.

Абрамс молчал. О'Брайен медленно поднялся.

– Кто меня выдал?

– Я сам вычислил.

– Нет, Тони, этого не может быть, – улыбнулся О'Брайен. – Во всяком случае, вам не удастся разубедить меня в том, что я был самым умным двойным агентом в Штатах.

– Да, были, – кивнул Абрамс, – а сейчас уже нет.

– Что вы чувствуете? – спросил О'Брайен. – Вас душит злость, вам кажется, что вас предали, одурачили?

– Пожалуй, последнее. Уж очень убедительно у вас все выходило.

– Спасибо, – с удовлетворением проговорил О'Брайен. – Просто надо заставлять себя верить в то, что делаешь. Я старался поступать так и когда работал с ветеранами, и когда работал с русскими. Не расстраивайтесь. Я сорок лет дурачил лучших контрразведчиков Америки и Англии.

– Скажите, как вы к этому пришли?

– Не знаю, – пожал плечами О'Брайен. – Сначала это был юношеский идеализм. Потом я все понял и хотел порвать с ними, но они показали мне, что не шутят. Меня ранили во время охоты в Юте. В госпитале я решил смириться. Знаете, они жесткие ребята, недаром они победили фашистов. А потом… Это был сорок восьмой год, время расширения их империи. Казалось, еще немного – и весь мир будет у ног большевиков. Потом ход истории немного изменился, но к тому времени я уже привык к своей двойной жизни. У меня не было семьи, и я весь отдался этой игре.

Абрамс посмотрел вниз и увидел тело Генри Кимберли.

– Ваша работа?

– Моя.

– Судя по всему, чужая смерть вас не трогает.

– Смерть в нашем деле – это благо. Если бы государства ограничились только поединками своих секретных агентов в мирное время, не доводя дело до войны, мы бы все от этого только выиграли. Например, если бы мы победили сегодня в нашей тайной операции, то на земле больше вообще не было бы войн. Но благодаря стараниям таких, как вы, ван Дорн и ваши друзья, мы вновь оказываемся на краю войны.