Чингиз Абдуллаев - Объект власти

Безусловно, самым большим циником из виденных им в жизни был Дзевоньский. Этот поляк не верил ни в Бога, ни в дьявола, не доверял ни Гейтлеру, ни своим людям, и вообще никому на свете. И так глупо подставился, самоуверенно решив, что русская контрразведка не сможет его вычислить. Вспомнив о провале Дзевоньского, Гейтлер помрачнел. Он тогда сразу понял, что два непредвиденных случая, произошедших один за другим, не могут быть случайным совпадением. В такие совпадения опытный профессионал просто не имеет права верить. Поэтому Гейтлер так быстро и покинул ту дачу. А Дзевоньский был убежден, что его не найдут. Но может, где-то ошибся он сам? Каким образом спецслужбы смогли вычислить Дзевоньского? Ведь их план разрабатывал не он, а Гейтлер. И про похищенного журналиста не знал никто, кроме них. Хотя нет, знал этот кретин Карл Гельван. И однажды сильно подставился, когда его сотрудница чуть не догадалась обо всем. Эту девицу пришлось убрать, а Гельван получил хороший урок. Но даже если считать, что тогда они допустили очевидный промах, каким образом русская контрразведка смогла установить место нахождения Дзевоньского? Навели его контакты с Курыловичем? Возможно. Среди журналистов могли быть, и наверняка были, сотрудники КГБ. Или ФСБ, как сейчас называют их контрразведку. Да, это возможно.

Как еще? Первая версия провала — через Гельвана. За его фирмой могли следить после исчезновения их сотрудницы, а в связи с этим обратить внимание на частые командировки Гельвана на юг и его поездки на их дачу. Тогда ясно, почему они так быстро вычислили Дзевоньского. Вторая версия провала — через Ежи Курыловича, болтливого польского журналиста, связанного со многими московскими коллегами. Разве не любопытная ситуация — иностранец заказывает статьи? Но работники спецслужбы, конечно, ошиблись. Им следовало бы выходить на связь с Холмским через местного журналиста. Так было бы и проще, и надежнее. Что могло быть еще? Третья версия провала — люди Дзевоньского, часто прилетающие в Москву и подолгу в ней гостящие. Между тем Россия продолжает войну на юге, в столице приняты повышенные меры безопасности. Раньше каждого иностранца брали на особый контроль. Времена, разумеется, изменились, но спецслужбы вполне могли начать выборочную проверку. И наконец, четвертая версия провала — утечка информации на первоначальном этапе: где-то в Бельгии, Англии или во Франции. От самих заказчиков или от связных, через которых они выходили на контакты с Дзевоньским. Гейтлер подумал, что версий набирается многовато. Все действия надо было анализировать ежедневно. Они допустили просчет, за который Дзевоньский теперь расплачивается свободой, а может быть, и жизнью.

Гейтлер показал водителю, где остановиться, расплатился и вылез из машины. Затем, проводив долгим взглядом отъехавший автомобиль, достал из кармана один из тех сотовых аппаратов, которые были куплены им еще месяц назад, набрал знакомый номер и долго ждал, когда ему ответят. Наконец в трубке прозвучало:

– Говорите.

– Переведите деньги в известный вам банк в Малайзии, — негромко попросил Гейтлер. — Всю оставшуюся сумму.

– Вы можете гарантировать?

– Да, постараюсь.

– Время?

– Пока не знаю. Следующая связь через неделю плюс один час. До свидания.

Он отключился, достал сим-карту, выбросил аппарат в мусорный ящик. Сделав это, пошел дальше по улице и метров через триста выбросил и сим-карту. Гейтлер подумал, что раньше было гораздо сложнее выходить на связь, особенно из Москвы. А сейчас можно купить самый дешевый мобильник и просто набрать номер телефона в любой точке земного шара. Потрясающий технический прогресс! Ведь сколько тысяч агентов погорели именно на связи, когда не имели возможности передать нужные сообщения. Все шпионские истории строились на том, как резидент пытался переправить свои сведения за рубеж, придумывая различные хитроумные ходы, и как раз на этом попадался. От Штирлица до Джеймса Бонда в действительности разведчиков самым важным было наличие связи. Гейтлер прошел еще метров триста, оглянулся и посмотрел по сторонам. После чего наконец поднял руку, чтобы остановить следующую машину. До дома он всегда добирался с пересадками и останавливал даже случайные автомобили за два квартала от него.

Утром этого дня они вылетели из Шереметьево-2 триста семнадцатым рейсом «Аэрофлота». Дронго настоял, чтобы им купили билеты бизнес-класса за его счет, в креслах эконом-класса ему неудобно было сидеть, некуда было деть ноги, а на время долгого перелета над океаном хотелось устроиться более удобно. Сначала им приобрели билеты эконом-класса, а затем обменяли их на билеты бизнес-класса с доплатой, сделанной Дронго — у комиссии не было средств отправлять своих представителей с таким комфортом.

Нащекиной проставили американскую визу в течение одного дня. Когда дело касается борьбы с террористами, американцы проявляют понимание ситуации. Прямого рейса «Аэрофлота» в Чикаго не было, пришлось лететь с пересадкой в Нью-Йорке. Из Москвы они вылетели в десять часов пятьдесят минут утра, чтобы прибыть в Нью-Йорк в час дня по местному времени.

Когда они устроились в креслах, Дронго вытащил из своей сумки флакон французских духов и протянул Нащекиной. Она удивленно посмотрела на него.

– Восьмое марта, — улыбнулся он.

– Действительно, восьмое, — улыбнулась она в ответ, — а я совсем забыла, замотавшись с этой поездкой. Вчера за один день мне сделали визу, взяли нам билеты, дома было полно проблем… Сегодня утром я чуть не опоздала в аэропорт.

– Понимаю, — кивнул Дронго.

– Я знаю, — отозвалась она, — у вас глаза понимающего человека. Может, поэтому вы так нравитесь женщинам.

– Вашей коллеге Чаговец я не очень нравлюсь, — заметил Дронго. — Значит, бывают исключения.

– Мы об этом говорили, — напомнила Нащекина, — у каждого свои пристрастия. Ей, наверное, нравится генерал Богемский. У них много общего.

Самолет легко оторвался от взлетной полосы, взяв курс на Нью-Йорк. Дронго, уступивший место у окна женщине, старался не смотреть в иллюминатор.

– Не любите летать, — вспомнила Нащекина. — Я обратила внимание, что вы никогда не смотрите вниз.

– Терпеть не могу, — подтвердил Дронго. — Два часа лета я еще могу выдержать, а восемь или девять — это уже слишком. К тому же теперь нам предстоит почти все время лететь над океаном.

– Насколько я знаю, вы много раз бывали в Америке, да и на другие континенты тоже летали. Или вы передвигались по морю?

– Конечно нет. Повсюду только летал. Летал и боялся. Терпеть не могу подниматься в воздух. Хотя только в США был раз десять. Приходится. Кстати, в Чикаго я тоже был. Очень интересный город.