Чингиз Абдуллаев - Объект власти

На часах было около десяти. В Москве — уже семь часов утра. Он прошел в ванную, чтобы принять душ, смыть напряжение минувшего дня. И сразу вслед за этим отправился спать. На утро была назначена встреча с Олесей Бачиньской.

В этот день президент должен был принять одного из сибирских губернаторов. Но это была не совсем обычная встреча. Губернатором был Нахрапович, тот самый миллиардер, о невероятных доходах и расходах которого ходили легенды по всему миру. Раньше самым богатым человеком в стране считался Михаил Кочуровский. Но после привлечения его к уголовной ответственности, осуждения и фактического развала его компании, «место под солнцем» занял Нахрапович.

В отличие от Кочуровского, он не имел никаких особых политических амбиций, хотя и умудрился стать губернатором одной из самых дальних и отсталых сибирских губерний, чтобы иметь некий статус, позволяющий ему получать дипломатический паспорт и быть встроенным в систему государственной власти. Однако прославился Нахрапович не своими делами в далекой Сибири, а своими покупками, за которыми зачарованно следил весь мир. Словно в комедийном фильме, где герой получил задание как можно быстрее потратить доставшиеся ему миллионы, он совершал грандиозные приобретения с такой скоростью, что газеты не успевали сообщать о все новых эпатажных поступках самого знаменитого российского губернатора.

Нахрапович тратил деньги так щедро, что превзошел Вандербильдов, известных своим невероятным мотовством. В течение нескольких лет им покупались самые дорогие яхты, самые известные виллы, он заказал самолет, какого не имели даже многие руководители государств. И наконец, приобрел один из самых знаменитых футбольных клубов Англии. Практически из ничего Нахрапович стал легендой Старого Света.

Его состояние позволило ему считаться самым богатым человеком в России и самым богатым человеком из проживающих в Великобритании иностранцев. Все понимали абсолютную абсурдность того положения, что миллиардер, живущий в Лондоне, является сибирским губернатором. На работе он появлялся раз или два в месяц. Правда, благодаря тому, что зарегистрировал свою компанию в собственной вотчине, отчисления и налоги выросли во много раз, территория губернии благоустраивалась, а жизненный уровень населения неуклонно повышался. Должно быть, только поэтому очевидное нарушение трудового кодекса и вызов элементарным нормам здравого смысла никого не смущали, и никто не решался нарушить сложившееся статус-кво. Нахрапович по-прежнему жил в Лондоне, лишь изредка появляясь на своем рабочем месте, тратил невероятные деньги на футболистов английского клуба и продолжал прославляться своими экстравагантными выходками: то переоборудовал свои яхты на десятки миллионов долларов, то повышал зарплату тренерам и футболистам до неприлично высоких размеров, бросая вызов всем остальным клубам.

Президент хорошо понимал, что существование Нахраповича — вызов той системе, которую он так долго и скрупулезно выстраивал. Но с другой стороны, он помнил, что Нахрапович был частью структуры старой семьи бывшего президента и тронуть его — означало бросить вызов бывшему руководителю государства. К тому же Нахрапович в отличие от Кочуровского соблюдал некие негласные правила. Его политические амбиции ограничивались лишь далеким сибирским округом, где он действительно существенно поднял жизненный уровень населения. И хотя его покупки и поведение были вызовом всему населению страны, большая часть которого жила за чертой бедности, он не представлял непосредственной опасности, аккуратно выполняя все поручения и постановления вышестоящих чиновников. Его безумные траты гораздо больше вредили имиджу самого Нахраповича, чем имиджу российской власти.

Никто не мог понять истинного отношения главы государства к Нахраповичу. Все знали, что президент не любит абсолютно всех олигархов. Воспитанник прежней системы, бывший офицер КГБ, бывший руководитель ФСБ, он органически не переносил этих молодых людей, так откровенно презирающих страну, в которой они жили. Как не переносил и чиновников, которых они покупали.

Именно поэтому президент окружил себя людьми, лишенными всякой харизмы и не успевшими сделать состояние при прежнем режиме. К тому же их объединяла одна важная, характерная для всех без исключения его близких помощников черта. Они были «государственниками», не замешанными в связях с олигархами и вместе с ним ненавидящими всех нуворишей, так ощутимо отличавшихся от них своей раскованностью, авантюризмом, жаждой наживы. Кроме всего прочего, они считали несправедливой приватизацию девяностых годов, так как в большинстве своем не успели к дележу государственного имущества. И некоторые из них полагали, что вполне возможно некоторое перераспределение награбленного.

Но это была лишь одна сторона медали. С другой стороны, президент всегда помнил, что он обязан Мумбайсу и его группе, которые так ощутимо помогали ему в трудное время, когда он остался без работы. Мумбайс стал заместителем Кобчака именно тогда, когда сам будущий президент перешел к новому мэру помощником. Президент всегда помнил, что он обязан и покойному Кобчаку, взявшему его на работу сначала помощником, а затем и заместителем. А в те годы сотрудников КГБ брали на работу не столь уж охотно. Он помнил, что обязан и бывшему президенту, который выдвинул его на эту должность, фактически сделав своим преемником. И помнил про олигархов, которые были встроены в прежнюю систему. Многие назначения при прежнем руководстве страны решались в кабинете Жуковского. Или его фактического помощника — Нахраповича, который оказался даже умнее своего учителя.

Президент нахмурился. Подобная трагическая раздвоенность иногда присутствовала в его решениях и поступках. С одной стороны, он делал все, чтобы выстроить новую систему государственного управления, а с другой — был вынужден сосуществовать со многими олигархами, оставшимися ему в наследство от прежней системы.

По большому счету никто не смог бы объяснить, чем Нахрапович лучше Кочуровского. И почему одному можно лишь изредка появляться на работе, проживая в Лондоне и транжиря свои миллиарды, а второй — руководитель успешной компании — должен сидеть в тюрьме. Ведь законы нарушались обоими абсолютно одинаково. В таком случае становилось ясно, что Кочуровский нарушил определенные правила игры, одинаковые для всех остальных.

Изгнание «делателя королей» Глеба Жуковского, который встал в открытую оппозицию президенту, должно было стать уроком для всех других. За ним последовал Лебединский, который позволял своим телеканалам и газетам поддерживать оппозиционный неолиберальный курс, критикуя политику главы государства.