Дональд Гамильтон - Мстители

Для меня было своего рода откровением услышать, какое количество ненависти и непримиримого противостояния скрывается на морских просторах. Будучи типичной сухопутной крысой, я и не подозревал об их существовании. Если когда-либо и задумывался об этих вещах, то скорее всего полагал, что экипажи крошечных суденышек всего лишь восхищаются и завидуют проплывающим мимо большим, красивым кораблям. Жгучую ненависть Серины Лорки я, не задумываясь, отнес на счет ненормального отклонения одинокого неуравновешенного существа, мстящего за личную утрату. Мне и в голову не приходило, что в море могут встретиться я другие люди, настроенные подобным образом, пусть даже и менее решительно. Это помогало ответить на давно крутившийся у меня в голове вопрос: каким образом Лорке удалось заставить пятерых моряков участвовать в безумных выходках своей дочери и держать язык за зубами. Ненависть, витавшая над этими водами, все ставила на места. Сами моряки малых судов, по-видимому, сочли отличным развлечением помочь хорошо обеспеченной полоумной барышне в борьбе с левиафанами. Можно сказать, с удовольствием ухватились за предоставившуюся возможность.

Я почувствовал, как Элеонора неподвижно замерла рядом со мной, явно не менее меня ошеломленная и озадаченная открывшейся нам угрюмой картиной морского мира. Затем она слегка пошевелилась.

— Мэтт, — тихо проговорила она. — Ох, Мэтт, кажется, меня опять тошнит. Джулио услышал ее.

— Бросьте, — рявкнул он. — Вы что, за дурака меня принимаете? Никаких походов в туалет, барышня. Если и правда станет невмоготу разводите ноги и вываливайте все на пол. Или себе на ноги — меня это мало волнует.

— Но я... Ох, Господи! — Она согнулась вдвое, обхватив себя руками.

— Улечься головой к нему на колени и перегрызть ленту я вам тоже не позволю. И не надейтесь. — Джулио помолчал. — Но если вы не притворяетесь и действительно хотите лечь, можете ложиться головой в другую сторону. Только держите руки так, чтобы я мог их видеть.

— Хорошо, — слабо прошептала она. — Спасибо... может, мне и правда стоит прилечь...

Элли пристроилась рядом со мной, поджав колени и время от времени жалобно постанывая. Я не стал задумываться, не слишком ли рано стала она разыгрывать роль, и не рискует ли перестараться: мне принадлежала только идея, способы воплощения в жизнь придумывала она сама...

— Корабль справа по борту!

Донесшийся с палубы голос принадлежал остроглазому Генри. Мы услышали шаги Серины, хотя ее босые ноги ступали почти беззвучно. Долгое время царила тишина, после чего девушка спустилась в каюту и включила красный свет над навигационным столом. Поспешно провела несколько линий на листе причудливо разлинованной бумаги, разочарованно вздохнула и выключила свет.

— Пройдет за кормой, — послышался ее голос, когда она вновь поднялась на палубу. — Нет, сбавить скорость настолько, чтобы перехватить его нам не удастся. Следуем дальше.

Я услышал, как Джулио фыркнул в темноте. После чего раздался его голос.

— Я же говорил, ждать придется долго. Так оно и вышло.

Следующий корабль попался нам уже под утро. Обматывая мне руки, Серина сдвинула мои часы высоко под рукав рубашки, поэтому посмотреть на них я не мог. Ожидание казалось бесконечным, однако ночная темнота по-прежнему заглядывала в иллюминаторы каюты, а над главным люком сверкали все такие же яркие звезды. Элеонора, все так же беспомощно согнувшись, лежала рядом со мной. Она никак не отреагировала ни на крик впередсмотрящего — на этот раз Адама — ни на тихие звуки шагов спускающейся по трапу Серины, ни на пронзительный красный свет лампочки над навигационным столом. Даже торжествующее восклицание Серины не произвело на нее особого впечатления.

— Попался, голубчик! — Она отдала короткую команду находящемуся на палубе Адаму. — Нужно будет прибавить еще с узел скорости, но если он не изменит курс, то никуда от нас не денется. — Она взяла в руку лежащий на столе микрофон рации и произнесла:

— Полная готовность. Повторяю, полная готовность.

— Есть полная готовность. Ваши координаты? — отозвался из рации мужской голос.

Ввиду отсутствия французского акцента я сделал вывод, что голос принадлежит Артуро, с которым так и не удалось познакомиться, поскольку все время, проведенное мною на катере, Артуро находился на мостике. Серина включила стоящий рядом с рацией громоздкий электронный прибор, немного поработала рукоятями и сообщила широту и долготу. По-видимому, живописный старомодный секстант безвозвратно отошел в прошлое. Рация повторила произнесенные ею цифры.

— Верно. Включаю сигнализаторы, — произнесла в микрофон Серина. Затем повернула голову и крикнула в сторону кокпита: — Давай, Генри, жми на кнопки.

Мгновение спустя послышался голос Генри.

— Включатель номер один.

— Первый датчик действует, — сказала рация.

— Включатель номер два.

— Второй сигнализатор — сигнал принят, — отозвалась рация. — Прием нормальный. Удачи. Конец связи.

Серина положила на место микрофон, повыключала свои приборы и красный свет и быстро взбежала на палубу. Элеонора рядом со мной наконец подала признаки жизни. Сделала попытку приподняться на руках и тут же беспомощно откинулась назад. Я не стал ей помогать. Замерший напротив Джулио пристально следил за каждым нашим движением. Максимальная ширина сорокафутовой яхты составляет двенадцать футов, часть из которых занимают боковые койки, так что разделяющее нас расстояние трудно было назвать чрезмерно большим. Белые матросские штаны и легкая майка делали итальянца призрачной бледной фигурой, и я отчетливо видел отблеск неподвижного пистолета в его руке. Психологически Джулио пребывал во взведенном состоянии и был готов без колебаний нажать на спуск в ответ на вызывающее поведение с нашей стороны. В такой обстановке не рекомендуется изображать из себя галантного кавалера. Элеоноре все-таки удалось самостоятельно принять сидячее положение. Она неуклюже убрала с лица растрепавшиеся волосы.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался я, чтобы лишний раз напомнить, что чувствовать себя следует отвратительно.

— Ужасно, — убедительно жалобным голосом отвечала она. — Просто невыносимо. Господи, кажется я не выдержу этой тошноты и головной боли. — Она тяжело сглотнула. — Наверное... наверное, ты надеялся услышать от меня иной ответ, да? Мэтт!

— Да?

— Прости, что я втянула тебя в эту историю. Ведь нам не выпутаться, правда? Я не верю ни единому слову этой женщины. — Немного помолчав, она спросила: — Это... очень больно?

— Последние несколько раз я умирал практически безболезненно, — ответил я.