Петер Випп - Совершенно секретно

Коллинз и Хансен подошли к двери. Швейцар вытянулся, приложил два пальца к фуражке.

— Прошу, прошу, господа! Проходите, господа! Вы найдёте здесь самых красивых женщин и лучших лошадей. О, вы никогда не разочаруетесь! — Он широко распахнул дверь, и страшный поток звуков вырвался наружу: к визгу джаза примешивалось ржание лошадей и взвизгивание женщин. В такт «музыке» хлопали кнуты жокеев. Лицо Коллинза сияло. Хансен угодил его вкусам с удивительной точностью. Это как раз то, о чём он и мечтал. Они прошли в глубь бара и присели за столик в самом углу, возле арены. На круглом манеже стояло штук пять лошадей. Все они нетерпеливо рыли копытами опилки. Кавалеры пытались помочь своим дамам занять сёдла. Высокий парень с размаху подсадил свою даму на спину покорно стоящей пегой лошади. Со стороны показалось, что дама прямо-таки перелетела по воздуху, её чёрные локоны рассыпались, Коллинз, округлив глаза, вдруг сказал:

— Чёрт возьми… — И замолк.

Вновь загремел джаз, и лошади пошли по кругу рысью, потом перешли в галоп. Дамы взвизгивали, мужчины кричали от восторга. Поднялся адский шум. Коллинз, не отрывая глаз от дамы с чёрными локонами, влил в себя три рюмки виски подряд.

Музыка заиграла медленнее, и лошади вновь перешли с короткого галопа на рысь. Вспрыгнув на барьер, Хансен подождал, пока с ним не поравнялась пегая лошадка, на спине которой восседала черноволосая дама. Её кавалер держался на своём рысаке рядом с ней.

— Тпррр… — закричал Хансен лошади. К его удивлению, пегая лошадка сразу же остановилась.

— А ты не будь любопытным, мой дорогой! — бросил Хансен кавалеру и с силой ударил по крупу скакового жеребца, на котором тот восседал; жеребец сразу же пустился вскачь.

Чёрненькая посмотрела на Хансена так, что трудно было понять, возмущена она или ей ужасно весело. Сверкнув глазами, спросила:

— В чём дело?

— Я хочу обратить ваше внимание… — настойчиво сказал Хансен.

— На что?

— На меня! — весело закончил Хансен и, легко подхватив даму, галантно вынес её на руках прямо на танцплощадку.

Вокруг одобрительно засмеялись, дама была в восторге. Лёгкая и грациозная, она сразу же уловила темп той какофонии, которую издавал оркестр. Возможно, что подобный способ похищения её вполне устраивал. Устраивала эта заполненная женщинами и лошадьми конюшня и Коллинза: во всяком случае, здесь можно было совершенно безопасно назначать любые свидания, что для него не было безразличным.

Во время танца дама занималась внимательным разглядыванием Хансена и, наконец, спросила его:

— Вы американец?

— К сожалению, нет… — с опечаленной миной ответил Хансен. — Но мой шеф, вон там, возле бара, прямо из богом благословенной страны… А вы? Вы берлинка?

Чёрненькая откровенно улыбнулась.

— Я из Баварии. Из самого Гармиша…

Тем временем кавалеру дамы удалось отделаться от своего жеребца. Его возмущённое лицо то там, то здесь мелькало между танцующими парами. Наконец он оказался рядом с Хансеном и крепко хлопнул его по плечу.

— Вас зовут к телефону! — сказал он.

Хансен сделал удивлённый вид, потом рассмеялся.

— Да, у меня заказан разговор-молния!

Глазами поискал Коллинза. Тот уже пробирался к нему, раздвигая своими широкими плечами толпу.

— Разрешите представить, — сказал Хансен, — директор Коллинз из «Конкордии». Не побудете ли вы одну минутку в обществе моего шефа, прелестная дама?

Чёрненькая кивнула. Её кавалер крепко взял Хансена за плечо.

— Ну, идём, покажешь мне телефон.

А когда они вышли в вестибюль, Хансен не дал парню даже как следует размахнуться: короткий удар — и парень уже лежал на полу, закатив глаза. Хансен поднял его за воротник и хорошенько встряхнул.

— Сожалею, мой малыш! — сказал он и сунул в его ладонь пять марок. — Вот купи себе пива. А дама эта не для тебя…

Парень всё ещё не мог успокоиться, но Хансен подтащил его к выходу и вручил швейцару.

— Шляпу и такси для молодого человека, — сказал он.

Хансен застал свою даму оживлённо болтающей с Коллинзом. Они уже почти пришли к согласию по многим жизненно важным вопросам. Коллинз косо взглянул на вернувшегося Хансена.

— А мы как раз договорились с Лиз немного поразвлечься, — сказал Коллинз.

— А я только хотел пригласить вас на танец, — с опечаленным видом сказал Хансен чёрненькой.

Лиз — так звали чёрненькую баварку — посмотрела на Хансена в нерешительности. Возможно, тут сыграли роль серебряные виски Коллинза или его положение (директор!), но Лиз прижалась к Коллинзу и виновато сказала:

— Выбирают дамы!

Хансен огорчённо пожал плечами.

— Это один из немногих отказов, мадам, который меня действительно огорчил.

Коллинз отвязал от шнурка автомобильный ключ.

— Берите машину, Хансен, и развлекайтесь. Где я найду вас?

— Поеду в «Рикси»… Спать…

Коллинз оглушительно расхохотался.

— Счастливой охоты! Ни пуха ни пера!

Ещё рано утром Хансену стало ясно, что его непосредственный начальник не предоставит его опасностям и соблазнам большого города без должного наблюдения. Три года пребывания Хансена в Вюрцбургском центре не прошли даром, с чем-чем, а уж с практикой тайного наблюдения он был хорошо знаком. Для него не представляло труда догадаться по натянутым улыбкам Коллинза: началась какая-то возня за его спиной. Тому были и прямые доказательства. Например, сегодня утром в самолёте: «Теоретически этим предателем являетесь вы…» И позже, когда они мчались в Берлин: «Больше я не хочу получать подобных открыток из Польши…» В военной разведке этого государства стало традицией при малейшем подозрении прикреплять для слежки пару ищеек. Сомнительно только, что Коллинз сам пришёл к этим подозрениям. Тут видна рука полковника Рокка, безусловно, полковник уже в игре. А, вот и они. Хансен сразу же узнал их автомобиль, когда подгонял «оппель» на стоянку перед отелем «Рикси». Он спокойно захватил свой чемоданчик, запер «оппель» и направился в слабо освещённый вестибюль отеля.

— Надеюсь, путешествие прошло успешно, господин Хансен? — приветствовал его портье.

— Благодарю, благодарю… Но я чертовски устал.

Портье понимающе кивнул.

— Ваша комната на втором этаже…

На лестнице Хансен повернулся к портье и сказал:

— Кто бы ни звонил, я прошу меня не беспокоить, меня нет ни для кого.

— О господин Хансен, я выключу телефон! Как обычно.

Портье открыл дверь номера, выключил телефон и, пожелав спокойного отдыха, вышел.

Как и большинство западноберлинских отелей, «Рикси» почти пустовал. Ни одного человека в длинных коридорах, освещённых матовым светом ночных ламп. Хансен запер за собой дверь и занялся всем тем, чем бывает занят любой постоялец, укладывающийся спать в гостинице. Разложил чемоданчик, достал пижаму и ночные туфли. Зажёг и погасил свет в ванной комнате. Проделав всё это, Хансен надел тёмный нейлоновый плащ и осторожно вышел из ванной комнаты в коридор. Там было по-прежнему пусто. Эту дверь Хансен запер особенно тщательно, спрятал ключ в карман и, стараясь не шуметь, выбрался из отеля по боковой лестнице. Через этот подъезд, выходящий в тёмный двор, отель получал ящики с продуктами для ресторана и другие товары. Хансен спешил недаром. Пока он не погасил света в своей комнате, можно было быть уверенным, что ищейки продолжают наблюдать за окнами его комнаты. Но как только свет погас, они сразу же должны были взять под наблюдение всё здание целиком. Всё обошлось благополучно. Один из сыщиков вернулся после обхода здания в автомобиль, снабжённый передатчиком, и, позёвывая, сказал в микрофон: