Дональд Гамильтон - Шантажисты

Когда я вернулся. Мак ждал у меня в номере. Он явно принимал в этом деле самое непосредственное участие.

- Что плохого на этот раз, сэр? - поинтересовался я.

- Сначала хорошее, - отвечал он. - Многие высокопоставленные лица жаждут лично выразить свою признательность герою-оперативнику, чья безрассудная храбрость... - он прервался. - Знаешь, Эрик, безрассудство не относится к числу достоинств наших агентов. Как бы то ни было, все эти сэры, бароны и прочие мечтают пожать твою руку.

- Жду - не дождусь, - отозвался я. - Итак, вы меня подготовили, и я могу выслушать плохие новости.

- Вашингтон, как всегда, озабочен, - сообщил он. - Как прошло твое путешествие?

- Неплохо, - ответствовал я. - Пострадал один миллионер, в остальном все в порядке. - Я глубоко вздохнул. - Впрочем, неважно. Парень он был неплохой, особенно, когда приходилось туго. Любопытно, где он научился так умело обходиться с автоматом? - В Корее, - сказал Мак. - Служил в морской пехоте.

- Так чем же озабочен Вашингтон?

- Некоторые влиятельные американские нефтяные компании заинтересовались разработкой карибской нефти. Новое и довольно неустойчивое правительство острова пообещало им всевозможные контракты и концессии в обмен на помощь в борьбе с местными революционерами или контрреволюционерами. Такая помощь была оказана, во всяком случае, в отношении одной важной группы. Однако некая фирма со связями за так называемым железным занавесом приписывает все заслуги по устранению этой занозы в неком месте правящей партии на свой счет. Более того, эти утверждения подкрепляются множеством впечатляющих снимков. Судя по всему, в результате упомянутый концерн имеет все шансы получить привилегированные права в отношении прибрежных месторождений. Подобная развязка весьма не по душе Вашингтону, тем более, что для достижения той же цели было израсходовано немалое количество дорогостоящих взрывчатых веществ, хотя, естественно, все избегают прямых упоминаний о том, где и для какой цели они применялись.

- Боюсь, что не смогу пролить свет на эту историю, сэр, - сказал я. - Меня в то время занимали другие проблемы.

- Не сомневаюсь. Кроме того, со стороны кубинских политиков слышны яростные обвинения в адрес коварных капиталистов, осуществивших вторжение на территорию коммунистического государства.

- Не может того быть, - изумился я. - Наверное, я немного заблудился во время последней рыбалки. Какое-то время Мак молча смотрел на меня.

Не исключено, что когда-нибудь они узнают правду, - промолвил он. - Секретность секретностью, но раз уж нас не считают нужным предупреждать о больных мозолях, не нам отвечать за то, что мы на них наступили.

Что ж, весьма любезно с его стороны. Иными словами это означало, что хоть именно в моей изобретательной голове зародилась гениальная мысль заручиться помощью коммунистических друзей Хетти - в результате чего они заполучили желанное нефтяное месторождение - шеф не оставляет меня своим покровительством. Такой уж он человек. Возможно, именно поэтому мы работаем с ним, а не разбегаемся во всевозможные службы с броскими названиями, в которых из тебя не замедлят сделать козла отпущения при малейшем намеке на неприятности.

Мак продолжал:

- Возможно, тебе интересно будет узнать, что некто Мендерфилд был арестован по обвинению в убийстве Генри Моргана Валевского, известного как Морган. Считается, что имело место сведение счетов в мафиозной среде, к которой оба принадлежали.

- Ума не приложу, что мы будем делать, когда не удастся спихнуть все на мафию. Итак, Мендерфилд отгулял свое? Не стану утверждать, что меня это огорчает. Кстати, хотите посмеяться? Он ведь тоже не знал.

- Не знал о чем?

- Их секретность вынуждала его действовать в потемках точно так же, как наша меня. Он, как и я, не знал, что речь идет о важном нефтяном месторождении. И был ярым противником заключения со мной какой-либо сделки, потому как не видел в ней ни малейшего смысла. Никто ему так и не сказал. Раз уж нам никак не избавиться от этих препон, с их стороны весьма любезно усложнять жизнь и своим людям.

- Да. Весьма любезно, - согласился Мак, вставая. - Теперь, что касается нашей знакомой дамы из Мериленда. Ты не считаешь, что ей причитается своего рода амнистия? Во всяком случае, все, чего мы сможем добиться по неофициальным каналам.

Я вспомнил, как мне было предложено убираться с ее катера и улыбнулся.

- Полностью с вами согласен, сэр.

И он ушел. Час спустя, вымытый, побритый и наконец-то прилично одетый, я собрался отправиться перекусить. Хотя время обеда еще не наступило, мой организм настоятельно требовал подкрепления. Не стану утверждать, что в море мы голодали, но припасы на катере Хетти не отличались большим разнообразием. Как на маленьком, так и на большом. Я уже протянул руку к ручке двери, когда кто-то постучал. Я поколебался, вспоминая о пистолетах, ножах и прочих атрибутах нашего дела, потом мысленно махнул рукой и открыл дверь.

- Да? - приветствовал я стоящую на пороге незнакомую девушку в аккуратном желтом платье. Потом взгляд мой упал на переброшенную через руку знакомую куртку, я еще раз посмотрел ей в лицо и сказал:

- А, это вы. Я не узнал вас в "одежде. Я успел в некотором роде полюбить или по меньшей мере свыкнуться с промокшей, почти раздетой девочкой с грязными волосами, с которой нам довелось пережить платоническое морское приключение, если это можно так называть. Сейчас передо мной стоял совершенно другой человек. Та самая очаровательная блондинка, чья самодовольная фотография убедила меня, что эта девушка не способна что-либо значить для меня, вне зависимости от того, что она значит для парня по фамилии Хазелтайн. Похоже, я ошибался. Я взял протянутую мне куртку и бросил ее в ближайшее кресло.

- Я опять проголодалась, - заявила моя великолепная гостья. - И подумала, что, возможно, вы тоже не откажетесь перекусить.

- Что?

- Я ведь обещала рассказать вам, когда узнаю. Так вот, я узнала. С вашей помощью, с помощью... Билла и, возможно, даже Лео. Наконец-то я действительно Лоретта Фиппс. Я перестала быть анти-Амандой Мейн, и поняла это в то самое мгновение, когда увидела ее на причале. Я увидела в ней просто привлекательную женщину - мою мать, которую я некогда сделала объектом освободительной борьбы. Вы меня понимаете?

- Не совсем, - ответил я. - Но с удовольствием выслушаю ваши объяснения. На том и порешили.

Техасец (исп.).