Дональд Гамильтон - Ночной попутчик

– Потому что так оно и есть, – ответил лейтенант. – Только при чем здесь это? Рыжик, большинству мужчин нравятся хрупкие и беспомощные женщины. И это тебе полезно было бы запомнить. Мужчина чувствует себя сильным и храбрым, когда рядом с ним слабое и хорошо бы нежное существо, которое ищет у него защиты.

Бонита скептически посмотрела на него.

– Морячок, ты достаточно силен, чтобы тебе могли нравиться беспомощные фифы, – сказала она пренебрежительно, и Янг почувствовал, что покраснел. – Что же касается меня, то я никогда не полюблю того, кого не уважаю.

– Люди все разные, – ответил Янг. – Есть среди них как хорошие, так и плохие – так уж устроена жизнь. Ты можешь любить хорошего парня, но и не забывать о плохом. А что тебя связывает с Ларри Уилсоном?

– Ну, во-первых, Ларри не такой плохой, каким его считают, а во-вторых, я в него вовсе не влюблена.

– В таком случае что заставляет тебя так о нем заботиться?

– Он мне хороший друг, – гордо вскинула Бонита голову. – А ты, должно быть, из тех, кто не может понять, как это мужчина и девушка могут оставаться просто друзьями. Я уже не говорю о том, что в тяжелое для меня время он очень мне помог.

Она помолчала, словно перебирала в уме страницы недавнего прошлого, и неожиданно призналась:

– Не скрою, что сходила по нему с ума. Это, заметь, когда я была еще ребенком. Да и что тут скрывать: тогда я смотрела на него завороженными глазами. Ларри и сейчас относится ко мне как к маленькой девочке. И все равно, когда я вижу его с ней, у меня перехватывает дыхание. Как ни ломала голову, не могу понять, что он в ней нашел.

И Бонита принялась подробно рассказывать Янгу о Ларри Уилсоне. Ей хотелось, чтобы он взглянул на него ее глазами. По ее твердому убеждению, Уилсон был мягким, добрым человеком, единственным недостатком которого можно было считать слишком серьезное отношение к себе и своей семье, а также чересчур трепетное отношение к парусникам. Она посетовала на то, что Ларри, жалея построенный для нее шлюп, плавал на нем предельно осторожно и в шторм в море предпочитал не выходить. И это вовсе не из-за того, что опасался за свою жизнь – просто он боялся повредить судно.

Ну, в то, что Ларри Уилсон так любит яхты, поверить еще можно, слушая девушку, подумал лейтенант, а вот представить его себе добрым – это уж извините.

– Ларри по своей натуре человек застенчивый, но старается это не показывать, – продолжала Бонита. – Он никогда не знал, как вести себя с другими парнями. До двенадцати лет мать почти безвылазно держала его в квартирах «Литл Лорд Фонтлеро», и странно, что она решилась подпустить своего драгоценного сыночка близко к воде. Ведь он же мог промочить ножки, а чего доброго и утонуть. Я всегда, как это любят дети, подшучивала над ним. Надо видеть, с каким серьезным, почти благоговейным видом он управляет яхтами... Когда мы получили известие о гибели отца, я места себе не находила и постоянно думала о смерти. А Ларри помог мне пережить это горе. Не знаю, почему он выделил меня из остальных девочек моего возраста. В то время еще шла война, а он уже окончил колледж и работал в Вашингтоне. Устроиться на жилье в городе он не смог, и ему каждый день приходилось ездить на службу, а потом возвращаться домой. Как-то на своей «Комете» Ларри собрался участвовать в воскресных парусных гонках. Ему требовался помощник, и кто-то сказал ему, что я способна отличить булинь [5] Булинь – снасть для оттяжки края паруса к ветру. от двойного узла. Он уже знал, что у меня погиб отец и что я тяжело переживаю постигшее нашу семью несчастье. Когда Ларри позвонил мне и предложил участвовать в гонках, я, решив, что он хочет отвлечь меня от горьких мыслей, послала его ко всем чертям. Сказала, что сама справлюсь с бедой. В конце концов, проявив максимум такта, он все же уговорил меня. И я отлично справилась со своей задачей. Те гонки мы выиграли. С тех пор уже прошло два года.

Бонита потянулась к пепельнице за сигаретой, но, увидев, что та, пока она ела и говорила, догорела до самого фильтра, затушила ее и взяла новую. Сделав глубокую затяжку, девушка выпустила клуб табачного дыма и, помахав рукой, разогнала его.

– Вот, морячок, каков на самом деле Ларри, – подытожила она. – И меня совсем не волнует, что ты думаешь о нем. Он из тех людей, которые всегда придут на помощь. Я точно такая же. Иногда. Да только я не так близко к сердцу принимаю чужую беду, как Ларри. Этой его слабостью она и воспользовалась, женив Ларри на себе. Поплакалась ему в жилетку, а он, чтобы ее утешить, взял да и сделал ей предложение.

– Откуда тебе это известно? – спросил Янг. Бонита рассмеялась:

– Как откуда? Послушай, морячок, за развитием их, с позволения сказать, любовного романа я следила, находясь на борту «Кометы». Каждое воскресенье, в дождь и в солнечную погоду, Ларри рассказывал мне, что там у них произошло за неделю. То лето запомнилось мне как жуткий сон. Его дражайшей Элизабет я тогда еще ни разу не видела, но знала, что она его недостойна. Мне чертовски надоело играть роль его младшей сестренки, которую он называл Зайчиком. К тому времени Ларри перестал быть для меня идолом, но, когда после свадьбы я впервые увидела их вместе, меня чуть не стошнило. Она оказалась точно такой, какой я себе ее и представляла.

– Что же тебе так в ней не понравилось? – спросил Янг. Бонита смерила его взглядом и дернула плечиком.

– О нет, для замарашки с Юга Элизабет довольно хорошенькая, – ответила она. – Вид у нее сексапильный, но она жуткая грязнуля и неряха. Чулок без спущенных петель я никогда на ней не видела. И дело вовсе не в ее внешнем виде, а в том, как она себя ведет. Оно и понятно: откуда она могла набраться хороших манер, если всю жизнь воспитывалась с собаками, а первые туфли надела лишь в пятнадцать лет. А меня ничто так в человеке не раздражает, как его фальшивая утонченность. Здесь у нас в глубинке есть пожилые дамы, вроде тети Молли Парр, которые фальшь чувствуют за милю. Таких бабулек провести трудно. Так вот, как-то две такие старушки своими вопросами загнали Элизабет в угол. «Моя дорогая, ты такая хорошенькая, – сказала ей одна из них. – Ты, случайно, не родственница Вирджинии Саттер?» А девичья фамилия Элизабет как раз Саттер. Бедняжке ничего не оставалось, как ответить им, что никакой Вирджинии Саттер она не знает. В тот момент мне даже стало ее немного жалко. А потом она с гордым видом добавила, что у ее отца в Темперансе, штат Джорджия, салун. Эта дурочка считала, что после такого ответа старушки должны были заткнуться. Боже, да кто в наше время обращает внимание на то, из какой ты семьи! Сейчас этим никого не удивишь. Так нет, эта хвастушка балаболила в том же духе и этим ничего, кроме насмешек, у бабуль не вызвала. Они затерзали ее ехидными вопросами, и та, не зная, что и как отвечать, в слезах убежала.