Чингиз Абдуллаев - Апология здравого смысла

— Понятно. Они звонили остальным сотрудникам редакции при тебе?

— Я был в коридоре, но некоторые разговоры слышал. Значит, так, — Кружков достал из кармана блокнот, — я все записал. На работе в редакции находились четыре человека, когда я туда пришел. Передергин, Оленев, Сундукова и секретарь Нина Константиновна. Сундукова при мне звонила Убаевой. Та сообщила, что у нее дела, но обещала прийти. Потом Кустицын. Он сказал, что должен уехать на важную встречу в «Новый мир», но обязательно придет. Потом Веремеенко. Он сейчас в Москве и обещал подъехать немного позже.

— Проверь насчет «Нового мира», — предложил Дронго, — позвони и узнай, будет ли там Кустицын?

— Обязательно. Но после трех, когда он должен там быть.

— Что еще?

— Светляков сообщил, что занят. У него какая-то встреча в «Литературной газете». И он не сможет приехать.

— Уже лучше. Кто еще?

— Воеводову не звонили. У него дела в типографии, где он сегодня должен быть. Фуркат Низами не хотел приходить, но Оленев его уговорил. А Сидорина уговорить не смог. Тот наотрез отказался, сообщил, что у него много дел.

— Интересно, — пробормотал Дронго, — получается, что все четыре редактора, которые работают в комнате, откуда исчезли рукописи, решили встретиться с экспертом. Очень интересно. Плюс Передергин, Фуркат Низами, сам Оленев и секретарь директора. Итого восемь человек. Пятерых не будет. Столярова, Светлякова, Воеводова и Сидорина. Подожди. А там должен быть еще один человек. Георгий Кроликов, руководитель технического отдела. Его не вызывали?

— Нет. При мне о нем никакого разговора не было.

— Странно. Он сидит вместе с консультантами и производит впечатление довольно деятельного человека. Почему они не позвонили ему? Может, он в издательстве?

— Насколько я понял, его сейчас там нет.

— Но почему они его не позвали?

— Не знаю. Я говорю о тех, кому они звонили. И с кем разговаривали.

— Ты сам слышал разговоры?

— Не все. Когда Оленев говорил с Фуркатом Низами и Сидориным, я не слышал. Но он затем передавал свой разговор Сундуковой. И мне было слышно, что он говорил. А когда он позвонил Юрию Михайловичу Светлякову, я немного приоткрыл дверь и все услышал.

— Редакторам звонила Сундукова?

— Да. И я слышал все ее разговоры.

— Странно. Получается, что она смогла уговорить всех трех редакторов, которым звонила, а Оленев не смог никого уговорить?

— Сумел. Фуркат Низами обещал прийти.

— Действительно. Значит, одного все-таки сумел уговорить. Но почему они оба молчали о Кроликове? Он ведь руководитель технического отдела, имеет ключи от всех помещений.

— Не знаю. Вам нужно торопиться. Уже двадцать минут первого. — Леонид открыл дверцу, чтобы вылезти из машины.

— Стихи твоей племянницы хотя бы понравились? — спросил на прощание Дронго.

— Нет, — ответил Кружков, вылезая из салона автомобиля, — не понравились. Но я и не рассчитывал. Прошло шесть лет, и девочка давно увлекается совсем другими материями. Она поступила в медицинский. Получит нормальную профессию. Станет врачом.

— А поэтом быть хуже? — улыбнулся Дронго.

Леонид обернулся и удивленно пожал плечами.

— Конечно, — убежденно ответил он, — разве это профессия в наши дни?

Он захлопнул дверцу и пошел туда, где оставил свою машину. Дронго задумчиво посмотрел ему вслед. Машина медленно подъехала к административному зданию со стороны издательства. Молодой охранник сидел у дверей, просматривая журнал. Увидев подъехавший автомобиль, он поднялся, убрал журнал.

— Кто вам нужен? — строго спросил он.

— Я эксперт по вопросам безопасности, — пояснил Дронго, — у меня назначена встреча в издательстве. Вас должны были предупредить.

— Да, я знаю, — кивнул охранник, — проходите. Только скажите своему водителю, чтобы он подал влево. Нельзя останавливаться рядом с издательством.

— Он сейчас отъедет, — успокоил его Дронго, входя в издательство.

Охранник позвонил и доложил о его приходе Передергину. Тот не стал выходить из своего кабинета, посчитав, что не стоит суетиться перед человеком, которого они наняли в качестве эксперта. Передергин был деловым человеком, и всех людей, которым он платил деньги, априори считал гораздо ниже себя по социальному статусу. Учитывая, что иногда он оплачивал проездные билеты и командировочные даже самым известным писателям и поэтам, не было ничего удивительного в его поведении. Он без особого стеснения мог сказать, что даже Сергей Михалков, получавший командировочные или суточные, «кормится с его рук». Бывший якутский леспромхозовец был человеком маловоспитанным, и это сказывалось на всей его деятельности.

Дронго прошел по коридору, где его уже ждал Оленев.

— Добрый день, — протянул руку Валерий Петрович, — мы собрали всех, кого смогли. Сейчас должны подъехать Веремеенко и Кроликов. Некоторые не смогли приехать, у них важные дела в городе. И не будет нашего директора — Феодосия Эдмундовича. Я хотел вам сообщить, что его почему-то позвали в прокуратуру. Может, вы знаете, в чем дело?

— Нет, не знаю. Но могу догадаться. Очевидно, ваше прежнее сообщение, которое вы отправили в милицию, попало наконец в руки толкового следователя, он обратил внимание на некоторые странные совпадения в Саратове, и поэтому они решили допросить вашего директора.

— Надеюсь, что вы правы, — вздохнул Оленев, — но я успокоюсь только тогда, когда приедет сам Феодосий Эдмундович. Заходите в комнату редакторов. Там уже все собрались, кроме Передергина и Нины Константиновны. Она дежурит в приемной, ждет звонка Столярова.

Они вошли в комнату. Дронго оглядел присутствующих. Марина Сундукова была явно растеряна. Неожиданный вызов директора в прокуратуру потряс ее больше всех остальных. Ведь она первой обнаружила это трагическое совпадение рукописи с убийством в Саратове. И теперь волновалась более других. Мрачная Убаева сидела у окна, Кустицын и Фуркат Низами расположились за столами. Все испытующе смотрели на Дронго.

— Если хотите, мы немного подождем, — предложил Оленев, — они уже подъезжают к поселку и скоро будут.

— Вы с ними говорили? — уточнил Дронго.

— Конечно. Веремеенко будет через несколько минут, а Кроликов уже в поселке. Он зайдет к себе на дачу, оставит там вещи и сразу подойдет к нам. Его дача совсем рядом.

— Он знал заранее, что мы его ждем?

— Нет. Но мы с ним договаривались, что он подъедет в полдень в издательство. У нас с ним были свои дела. Он человек организованный, старается не опаздывать.

— Хорошо. Тогда можем позвать и Передергина.

— Он уже знает, что вы здесь, и обещал подойти.

— А остальное руководство?

— Столяров в прокуратуре, у Светлякова встреча в «Литературной газете». Воеводов в нашей типографии, у него какой-то балансовый отчет. Остается Сидорин, но Евгений Юрьевич сообщил, что никак не может подъехать.