Чингиз Абдуллаев - Апология здравого смысла

— Извините, — перебил его Дронго, — вы меня не наняли и ничего не платите. Мы должны подписать договор, после чего вы будете выплачивать мне гонорар и командировочные.

— Пусть будет «выплачивать», — согласился Иван Иванович, — но все равно этим делом должны заниматься профессионалы, а не наш Валерий Петрович.

— Давайте все-таки дослушаем нашего эксперта, — попросил Кустицын, посмотрев на часы. Он явно торопился.

— Я собираюсь попросить о полной и комплексной экспертизе той копии, которую вы мне дали, — сообщил Дронго, — экспертизе стилистической, лингвистической, психологической, психиатрической, криминалистической. В общем, полный портрет возможного автора. Уже сейчас по некоторым деталям я могу набросать его портрет, но подожду, пока не получим заключение экспертов.

— Сколько это продлится? Месяц, два, три? — спросил Оленев. — Вы представляете, какая будет обстановка в нашем издательстве?

— Представляю. Поэтому попрошу экспертов уложиться за несколько дней. Теперь внимание. Я хочу уточнить вместе с вами некоторые вопросы. Вы все работаете в издательстве уже несколько лет и хорошо знаете друг друга. Кроме того, практически вы все члены Союза писателей и соседи по дачам в Переделкино, а значит, знаете друг друга еще ближе и гораздо больший срок. Поэтому я хочу уточнить у вас, у всех. У кого из ваших сотрудников мог быть родственник или знакомый с некоторыми отклонениями? Я не хочу сказать, что он обязательно убийца. Но если среди ваших сотрудников есть и такой, у кого имеется родственник или друг, склонный к психопатическим жестам, то я прошу вас сообщить мне об этом.

Все молчали, переглядываясь друг с другом. Молчание тянулось долго. Минуту, другую. Дронго терпеливо ждал. Но все молчали.

— Значит, никто и ничего не может сказать мне по этому поводу, — подвел итог Дронго, — тоже неплохо. Получается, что вы либо очень хорошо знаете друг друга, либо не любите ходить в гости к соседям.

— В Переделкино вообще редко ходят друг к другу, — заметил Кроликов, — это же не обычный поселок, а писательский. Здесь всегда ревнуют к успехам другого литератора и не хотят показывать реалии своего дома и быта. Если живешь лучше, то это вызывает зависть соседа, если хуже, то завидуешь сам. Так устроены почти все писатели. Это вечная конкуренция.

— Один сплошной коммунальный дом, — улыбнулся Веремеенко, — со своей общей «кухней» и своими «бытовыми проблемами».

— Кажется, кто-то идет? — прислушался Оленев. — Вы слышите?

Дверь открылась. И на пороге снова появилась взволнованная Нина Константиновна.

— Он едет к нам, — коротко сообщила она, — прямо из прокуратуры. И просил господина Дронго никуда не уходить. Он скоро придет.

Все посмотрели на Дронго, словно ожидая его объяснений.

— Очевидно, ему сообщили нечто важное, — предположил Дронго, — и он решил поделиться этой новостью именно со мной. А раньше у вас рукописи пропадали?

— Терялись, — сказал под общий смех Фуркат Низами, — обычно наши редакторы забывают, куда кладут свои рукописи. Но мы их потом всегда находим…

— Можно подумать, консультанты не забывают, — вмешалась Убаева.

— Тоже забывают, — согласился Фуркат Низами, — все писатели люди рассеянные.

— Сидорин тоже рассеянный? — неожиданно спросил Дронго.

— Нет, — осторожно ответил Фуркат Низами, — он бывший чиновник, человек очень обязательный. Всегда помнит, куда и что положил. Нет, он не рассеянный.

— А ваш главный редактор? — не унимался Дронго. — Он ведь хороший прозаик, довольно известный писатель. Он разве не страдает общей болезнью писателей? Он не рассеянный человек?

— Не совсем, — ответил Оленев, — он как раз человек современный. Старается все помнить и повсюду успеть. Хотя не всегда получается. Но он обычно не работает с рукописями. Он ведь главный редактор издательства, этим занимаются обычные редактора.

— А ваш главный бухгалтер? Он человек не забывчивый?

— Он человек пунктуальный, — подтвердил Оленев.

— Может, вы перестанете спрашивать о людях, которых здесь нет, — мрачно поинтересовался Передергин, — у нас все порядочные люди. И главный редактор, и главный бухгалтер. И все наши консультанты.

— В таком случае рукописи испарились и их никто не забирал? — в тон ему ответил Дронго.

— Может, и забрали. Но это мог быть чужой человек, который залез к нам в издательство и украл рукописи.

— Тогда зачем вы пригласили меня?

— Не знаю. Я не приглашал, — грубо ответил Передергин, — это сделал сам Феодосий Эдмундович.

— Давайте договоримся так. Я работаю до тех пор, пока ваш директор не расторгнет со мной наше соглашение. А вы перестаете мне хамить, иначе я просто разорву всякие отношения с вашим издательством. Мне уже становится неприятно, когда я разговариваю именно с вами.

— В таком случае я вас оставлю, — глухо произнес Иван Иванович и вышел из комнаты.

— Такой у него несносный характер, — громко сказала Сундукова.

— Он приехал из провинции, и у него нет столичных манер, — успокаивающе заметил Оленев. — Надеюсь, вы не обидитесь, — сказал он, обращаясь к Дронго, — в конце концов, заместитель директора по хозяйственной части — это обычный завхоз, просто названный столь пышным титулом.

— Я не стану обижаться на вашего «завхоза», — улыбнулся Дронго, — давайте продолжим. Значит, рукописи у вас терялись и раньше, но затем вы их находили. Кто конкретно работал именно с рукописями нашего «графомана»?

— Сундукова, — показал Оленев, — сначала рукописи читал Кустицын, а когда вернулась Сундукова, мы передали все рукописи ей. Но их читали не только они. Я тоже их читал. И Светляков. И сам Столяров.

— И все знали, где находятся именно эти рукописи?

— Все, — кивнул Оленев.

— У нас нет секретов друг от друга, — добавил дребезжащим голосом Фуркат Низами, — мы здесь все, как одна семья.

— Но в семье не без урода, — мрачно заметил Оленев. — Не нужно так говорить, уважаемый Фуркат Низами. Мы ведь до сих пор ничего не знаем.

— И вы так не говорите, — попросил Фуркат Низами. — Почему у нас должен был появиться такой «урод»? Может быть, кто-то сумел ловко залезть и все украсть.

— Как вы не понимаете, что эти рукописи взял кто-то из наших, — начал нервничать Валерий Петрович, — они пропали не только из вашей комнаты, но и из моего стола. А об этой копии мог знать только кто-то из нас. Их просто не мог забрать чужой.

— Мы должны сами вычислить его среди нас, — грозно предложил Кроликов, — я бы отправил всех сотрудников на проверку. Через «детектор лжи». Пусть всех проверят, и мы выясним, кто из нас говорит неправду.

— Я бы не хотела, чтобы меня так проверяли, — сразу сказала Сундукова.