Чингиз Абдуллаев - Апология здравого смысла

— Мне нужно уезжать, — взглянул на часы Кустицын. — Если у вас больше ничего нет, то позвольте мне вас покинуть.

— Завтра утром я попрошу вас снова собраться в издательстве, — попросил Дронго, — часам к десяти.

— Давайте к одиннадцати, — предложил Веремеенко, — у нас некоторые просто не поднимаются так рано.

— Мне тоже будет трудновато так рано сюда приехать, — улыбнулся Дронго, — пусть будет в одиннадцать. Я постараюсь приехать.

— Больше вы ничего не хотите сказать или спросить? — удивился Оленев.

— Пока нет. Мне было важно поговорить с вами, когда вы соберетесь все вместе. Но многие не успели подъехать. Ничего страшного. Завтра мы встретимся снова. До свидания.

Дронго вышел из комнаты и услышал раздраженный голос Георгия Кроликова.

— Он какой-то непонятный эксперт, — громко заявил тот, — ничего не спрашивает, ничего не делает. Зачем он собрал всех редакторов, я не понимаю. Честное слово, ничего не понимаю.

Дронго вернулся в приемную и уселся на стуле в ожидании Столярова. Ждать пришлось минут сорок. Наконец Феодосий Эдмундович появился. Он степенно, неспешно прошел в свой кабинет, поздоровавшись с гостем за руку и пригласив его к себе.

— Я сегодня был в городской прокуратуре, — сообщил Столяров, — они меня пригласили по нашему делу. Мы ведь отправили им рукопись, которая так взволновала нашу Марину Сундукову.

— И которую в милиции всерьез не стали рассматривать, — напомнил Дронго.

— Это был дилетант, — отмахнулся Феодосий Эдмундович, — но теперь дело передали в следственный комитет, и оно попало к очень достойному следователю. Николай Николаевич Смирнов. Сегодня мы с ним разговаривали, и я ему честно сказал, что мы не стали ждать, пока наша милиция начнет проверку по нашему заявлению. И нашли такого эксперта, как вы. Оказывается, он о вас много слышал. Но Смирнов считает, что этим делом должны заниматься официальные органы, и просил вас завтра утром за ехать к нему.

— У вас есть его телефон?

— Конечно. Я дам вам его координаты. И, думаю, будет правильно, если именно сотрудники прокуратуры и следственного комитета подключатся к этому делу. А вы как считаете?

— У официальных органов свои методы, а у меня свои. В данном случае я считал бы нецелесообразным останавливаться на полпути. Пусть следователь ищет убийцу, а я попытаюсь выяснить, кто из ваших сотрудников мог изъять рукописи.

— Каким образом? — заинтересовался Столяров.

— У меня есть некий план. Как я понял, в вашем издательстве работают только люди, которые уже много лет являются членами различных Союзов писателей. И всех своих сотрудников вы знаете много лет.

— Конечно, знаю, — кивнул Феодосий Эдмундович, — но я не могу никого подозревать.

— Я вас понимаю. Но мне нужно поставить ваших сотрудников в некую экстремальную ситуацию. Чтобы они не могли войти в нужный контакт с возможным автором рукописей и вынуждены были действовать в обстановке минимального лимита времени.

— Извините, но я вас не совсем понимаю, — нахмурился Столяров.

— У меня есть специальный план на завтрашний день, чтобы попытаться выявить вашего похитителя. Заставить его действовать, — признался Дронго, — чтобы он украл новую рукопись.

— Вы хотите устроить провокацию? — опешил Феодосий Эдмундович. — Я даже не знаю, что я должен говорить.

— Ничего. Это явно не тот случай, когда мы с вами должны начинать дискуссию о моральной стороне моего плана. Если убийца существует, а он существует и уже убил двоих женщин, то это очень опасный маньяк, которого необходимо остановить как можно быстрее. И, возможно, мы сможем выйти на вашего «графомана» через сотрудника, который украл эти рукописи. Времени у меня нет. Ни на долгий анализ, ни на проверку всех ваших сотрудников. Поэтому завтра я попытаюсь осуществить свой план. Мне нужно получить ваше согласие и попросить о помощи Нину Константиновну. Разумеется, вам нельзя никому об этом говорить.

— Считайте, что получили, — вздохнул Столяров, — если речь идет о жизни людей…

— Именно так и стоит вопрос, — кивнул Дронго.

— Вы знаете, — неожиданно сказал Феодосий Эдмундович, — много лет назад я возглавлял Московскую писательскую организацию. И у меня был очень сложный выбор. Тогда группа наших талантливых писателей, поэтов и художников выпустили несанкционированный «Метрополь». Может, вы слышали об этом?

— Конечно, слышал. По-моему, об этом случае знала вся интеллигенция бывшего Советского Союза.

— Вот-вот. Я оказался в исключительно трудном положении. С одной стороны, явный выпад против существующей системы и Союза писателей, а с другой — это были самые талантливые, самые перспективные наши авторы. Мы сделали тогда все, чтобы их вытащить, но двоих исключили, некоторых наказали. Я все время помню об этом. Хотя лично моей вины в этом не было.

— Вы считаете, что мы можем кого-то обидеть?

— Я бы этого не хотел.

— Я тоже. Но у меня нет другого выхода.

— Думаю, мы поняли друг друга, — сказал на прощание Столяров. — Вот вам телефоны Смирнова. Обязательно ему позвоните. Надеюсь, что завтра у нас все пройдет нормально.

— Не могу разделить вашу убежденность. Я как раз хочу, чтобы все прошло не совсем нормально…

— У вас свои методы, — вздохнул Феодосий Эдмундович. — В конце концов, я не юрист и не совсем понимаю ваш план. Но если он может спасти хотя бы одну женщину, то и тогда нужно попробовать…

— Спасибо, — Дронго поднялся и, попрощавшись с хозяином кабинета, вышел в приемную.

— А теперь, Нина Константиновна, нам нужно все обсудить, — сказал он пожилой женщине, которая с удивлением посмотрела на него.

Домой он вернулся в пятом часу вечера. Эдгар позвонил ему и сообщил, что заканчивает работу в отделе кадров. Дронго хотел принять душ, когда позвонил городской телефон и включился автоответчик.

— Добрый день, — раздался незнакомый голос, — извините, что беспокою вас дома. Насколько я знаю, Феодосий Эдмундович уже должен был сообщить вам о нашей встрече. Я хотел бы увидеться с вами прямо сейчас…

Дронго снял трубку. Звонивший точно знал, что он дома.

— Я вас слушаю.

— Господин Дронго, это говорит следователь Смирнов. Я могу так к вам обращаться?

— Меня обычно так называют. Где вы сейчас находитесь?

— Подъезжаю к вашему дому, — сообщил Смирнов.

— Оперативно, — невольно похвалил его Дронго, — тогда поднимайтесь сразу ко мне. Я предупрежу внизу охрану.

— Спасибо. Я буду у вас через десять минут.

Ровно через десять минут позвонивший снизу охранник доложил, что гость поднимается наверх. Дронго пошел открывать дверь. На пороге стоял мужчина лет сорока пяти. Высокого роста, редкие седые волосы, умный взгляд, волевой подбородок, ровный прямой нос, серые глаза. Мужчина вошел в комнату, протягивая руку: