Чингиз Абдуллаев - Восточный ветер

Они вошли в большую крайнюю комнату, и Козимо начал показывать на разобранный камин, объясняя свой замысел. Караев почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся. На него пристально смотрел Йозас Минкявичус. Тимур отвернулся. И почувствовал, как Минкявичус осторожно дотронулся до него.

— Вам интересно? — спросил он по-русски.

— Не очень, — признался Караев.

— Тогда выйдем в другую комнату, — предложил Минкявичус.

Они вышли. Тимур успел увидеть, как повернулся в их сторону Лучано и улыбнулся.

— Вы из Москвы? — уточнил Минкявичус, доставая сигареты и предлагая их своему собеседнику. Караев отрицательно покачал головой. Минкявичус достал сигарету и щелкнул зажигалкой.

— Извините, — сказал Тимур, — я не курю. А приехали мы действительно из Москвы.

— Я думал, что Элина с мужем жили в Санкт-Петербурге.

— Верно. Но Элина решила открыть филиал своей дизайнерской фирмы в Москве и переехала туда. У ее подруги мы и познакомились. Ее подруга была женой моего товарища, — он не стал уточнять, что подруга уже стала вдовой, а его товарищ был похоронен.

Минкявичус выпустил струю дыма.

— У вас странная фамилия, — по-русски он говорил с характерным литовским акцентом.

— Ничего странного, — улыбнулся Тимур, — обычная фамилия. Я из Баку. Хотя вы слышали мою фамилию и имя еще в детстве, но не обращали внимания.

— В каком смысле? Мы разве знакомы? Вы жили в Вильнюсе?

— Нет. Конечно, нет. Просто мы с вами примерно одного возраста, а значит, вы росли уже в Советском Союзе. Мне сказали, что вы родились в Вильнюсе.

— Верно. И где я должен был слышать ваше имя?

— В книге, — улыбнулся Караев, — была такая хорошая книга «Тимур и его команда» Аркадия Гайдара. Там был герой-пионер. Теперь вспомнили?

— Конечно, вспомнил. Я читал эту книгу. И фильм хорошо помню. Старый черно-белый фильм.

— Как звали героя книги?

— Тимур. Теперь я понял. Вас назвали в его честь. А при чем тут ваша фамилия?

— Вы невнимательно читали. Фамилия Тимура в книге была Караев. Я с ним полный тезка. Тимур Караев. Хотя имя и фамилия не русские, а скорее азербайджанские.

— Не помню, — честно признался Минкявичус, — такие подробности уже не помню. А чем вы занимаетесь в Москве?

— Преподаю историю.

— В институте?

— В частном колледже, — уклонился от прямого ответа Тимур. Он понимал, что его могут спросить название института.

— Хорошо зарабатываете?

— Нормально. В Москве сейчас можно работать и зарабатывать.

— Я слышал, — кивнул Минкявичус, выпуская струю дыма, — и давно вы знакомы с Элиной?

— Достаточно давно, если решили пожениться, — он сказал только половину правды. Они действительно хотели пожениться. Но Минкявичусу не следовало знать, что знакомы они совсем недавно. Иначе он заподозрит неладное.

К ним заглянул Лучано. Улыбнулся.

— Козимо считает, что нужно сломать старый камин и построить новый. Женщины ему оппонируют. Вы не хотите принять участие в этом споре?

— Только не я, — ответил Минкявичус.

— Я плохо в этом разбираюсь, — признался Караев.

Лучано вышел из комнаты.

— Вы впервые приехали сюда? — спросил Минкявичус.

— Второй раз. Но Элина знает город так хорошо, что мне иногда кажется, что в первый.

— Красивый город, — согласился Минкявичус, — и вы надолго приехали?

— На неделю. Или на две. Пока точно не решили. Посмотрим…

— Зарплата профессора в частном коллежде позволяет вам жить в хорошем отеле Флоренции целых две недели? — уточнил Минкявичус.

— Не только зарплата, — ответил Караев, чувствуя подвох в вопросе своего собеседника, — у меня есть гонорары за выступления в других институтах, за научные статьи, книги. Одну из моих книг перевели даже на немецкий. Если хотите, я ее вам пришлю, — он блефовал по-крупному, иначе его собеседник мог его раскусить.

— Почему мне и на немецком? — в каждом вопросе был подвох.

— Элина говорила, что вы гражданин Германии. И вчера ваша супруга тоже сказала, что вы литовец и гражданин Германии.

— Верно. Но я не читаю на немецком, — Минкявичус сказал эту фразу, глядя в глаза Караева. Если бы тот дернулся или отвел глаза, все было бы ясно. Но Тимур равнодушно смотрел на своего собеседника. Он точно знал, что Минкявичус блестяще владеет немецким языком. И вместе с ним итальянским и английским. В Первом Главном Управлении КГБ СССР, где работал Минкявичус, его просто не послали бы офицером в Германию, если бы он не знал в совершенстве немецкй язык.

— Тогда я пришлю вам мою книгу на русском, — предложил Караев, — если вам будет интересно.

— Очень, — кивнул Минкявичус, — очень интересно. И вы всегда преподавали историю?

— Не только историю. Еще и обществоведение. Историю КПСС, историю СССР, историю зарубежных стран.

— Чтобы преподавать историю КПСС, нужно быть коммунистом, — остановил его усмехнувшийся Минкявичус.

Тимур замер. Затем изумленно взглянул на своего собеседника. Нужно разыграть удивление и легкое пренебрежение. Снисходительность. Но не переигрывать.

— Я начинаю думать, что вы никогда не жили в бывшем СССР. Вы уехали в Германию еще маленьким мальчиком?

— Нет. Уже взрослым человеком. А почему такой вопрос?

— В СССР все должны были вступать в партию. Иначе вы бы не сделали никакой карьеры. Не только преподаватели истории партии, но и любые руководители всех рангов. Даже руководитель конторы, вывозящей мусор. Разве вы об этом не помните? В Советском Союзе было восемнадцать с лишним миллионов коммунистов. По-моему, более чем достаточно. И конечно, я был членом партии.

— Потом вышли? Или публично сожгли свой партбилет?

Он не должен играть в поддавки.

— Не сжег и не вышел, — ответил Караев, — вы меня спутали с известным театральным режиссером, который сжег свой партийный билет в прямом эфире. Ему казалось, что так будет эффектно. Партийный билет у меня до сих пор дома, но в партии я более не состою.

— По-крайней мере честно, — кивнул Минкявичус.

— А зачем лгать. И потом отказ от своего прошлого — это всегда некая трагедия. Словно стираешь часть своей жизни ластиком. Кому это нужно? Глупо и обидно.

Минкявичус бросил на землю окурок и раздавил его. Взглянул на Караева.

— Вы правы. Так глупо забывать о своей прошлой жизни. У вас есть дети? Вы были женаты?

— Да, у меня сын. Мы развелись давно с его матерью. Он примерно такого же возраста, как и сын Элины.

— Значит, когда вы соединитесь, у вас будет двое мальчиков, — криво усмехнулся Минкявичус, — большая семья, господин Караев.

— Сначала нам нужно пожениться.

— Она уже развелась?

— Пока нет. Но находится в стадии оформления.

— Прекрасно. Остается только вам позавидовать.

Он нарочно задает мне такие вопросы, подумал Тимур. Ведь все это можно легко проверить. Спросить у Элины, действительно ли она собирается разводиться, знает ли она о его сыне и первой жене. У Минкявичуса, очевидно, еще остались некие старые представления о его бывших коллегах, которые должны быть морально выдержанными и нравственно устойчивыми. А может, он просто проверял степень готовности своего собеседника к ответам. Или степень его искренности. В любом случае нужно быть готовым к любым каверзным вопросам этого господина.