Чингиз Абдуллаев - Выстрел на Рождество

— Как растут цены, — печально заметил Дронго, — я был еще ребенком, когда мой отец вернулся с дачи своего друга в Баку. Отец работал прокурором города, а его друг был начальником отдела в прокуратуре республики. Молодой, красивый, богатый. Позже его обвинили в том, что он был одним из руководителей «цеховиков» — так называли людей, которые занимались незаконным предпринимательством. Но тогда этот начальник отдела пригласил на свою дачу одну из самых красивых актрис советского кино. Она приехала из Москвы и была почти как богиня. Чтобы она согласилась остаться на даче, этот прокурор заплатил в присутствии моего отца три пачки денег. В каждой было сто купюр по двадцать пять рублей. Семь с половиной тысяч рублей за три ночи на даче. Отец был не в восторге от его поступка, хотя старался никогда не выносить категорических суждений. К тому же он вообще был большим любителем красивых женщин, но считал аморальным покупать любовь таким образом. Однажды мы даже с ним поспорили. Я как раз считал, что в этом нет ничего особенного. За каждый труд нужно платить. «Если это труд, — согласился отец, — то тогда конечно. Но не путай труд с любовью. Ведь ты оставляешь женщину у себя на несколько дней, а это уже не просто труд, а совсем другие отношения».

С годами я понял, что мой отец был тогда прав. Ваш Виктор, видимо, еще этого не понимал. Нельзя привозить женщину к себе домой, платить деньги и представлять ее своим родным. Нельзя делать подобные вещи по определению. Одно дело — когда вы проводите время с женщиной, которая вам нравится, на курорте или где-нибудь на островах Индийского океана. Это ваше право и обоюдное желание. Я даже могу согласиться с тем, что существуют женщины из «эскорта», но необязательно каждую возить на семейное торжество и показывать своей матери. Хотя бы для того, чтобы сохранять ее душевное спокойствие.

— Возможно, вы правы, — согласился Игорь, — я ему об этом много раз говорил. И так глупо он обжегся. Будет теперь урок на всю жизнь. И для меня, и для него. Но в любом случае я хочу помочь своему младшему брату.

— Вы хотите, чтобы я провел самостоятельное расследование? — прямо спросил Дронго.

— Да, — кивнул Дегтярев, — и как можно быстрее. Мистер Уоллес сообщил, что уже через несколько дней дело может быть направлено в суд. Вы понимаете, что это означает. Пресса пишет страшные статьи о забавах наших олигархов в Европе. После того как в прошлом году был арестован один из наших олигархов в Куршевеле, которого обвинили в сутенерстве, они словно сорвались с цепи. Олигарха, многомиллиардное состояние которого превышает состояние многих банкирских домов старой Европы, обвиняли в сутенерстве. Можете такое представить?

— Вы говорите о Михаиле Прохорове? — уточнил Дронго. — По-моему, все понимали, что это провокация. Он, конечно, далеко не ангел, вернее, вообще не ангел. Конечно, привлекал к себе внимание своими загулами и огромными толпами топ-моделей, которые за ним ходили повсюду, но это было его личное дело. Он привозил женщин на свои деньги, а не воровал их у французов, и тем более смешно подумать, что он пытался на этом заработать. Французы устроили сознательную провокацию, а Прохоров просто оказался удобной мишенью.

— Английские газеты уже заранее вынесли свой приговор. Они считают Виктора растлителем, развратником, бабником, морально разложившимся типом. В одной из газет я даже прочел, что он устраивал свои дикие оргии на глазах у своей матери и малолетних детей. Но это абсолютная ложь. У него вообще нет детей. А моя мать никогда бы без разрешения не въехала в его спальню.

— Англичане живут в своей стране, — напомнил Дронго, — или в данном случае даже более консервативные шотландцы. Им не нравится, что появился неизвестно откуда взявшийся российский олигарх или братья-олигархи, которые купили старый замок, отремонтировали его и теперь привозят на семейный праздник, каким, в сущности, и является Рождество, своих женщин. Им не нравится, что вы вообще появляетесь там и шумно отмечаете все праздники. И я их понимаю. В чужой монастырь нельзя лезть со своим уставом.

— Мы вообще не шумели, — возразил Дегтярев, — а среди нас были не только русские. Злата Толгурова была по отцу кабардинка, моя жена — латышка, мама — наполовину украинка, наша сиделка — молдаванка, наш садовник — финн, а друг нашей Вали — узбек. Но они этого не понимают, как и мы, когда часто называем всех, прибывших из Великобритании, англичанами, хотя их это очень обижает. Они четко разделяют англичан, ирландцев, валлийцев, шотландцев. А мы нет. Но и они, в свою очередь, до сих пор называют нас всех русскими. И не только украинцев или белорусов, но даже узбеков и латышей. Мы для них все на одно лицо.

— Именно поэтому нужно вести себя так, чтобы они не считали нас варварами, — резонно заметил Дронго, — в конце концов, это мы ездим к ним, а не они к нам.

— Вы беретесь за это дело? — спросил Игорь.

— Да. Но мне нужно будет встретиться и с вашим знакомым Халдаровым, который находится сейчас в Москве. Как я понял, он был единственным мужчиной в доме. Ведь ваш садовник был на улице?

— Это он так говорит. Может, он был и в доме, мы не знаем точно. Такая была неразбериха. Но вы правы. Кроме меня и Нурали, других мужчин в доме не было. Между прочим, полицейские взяли и наши отпечатки пальцев, чтобы сравнить с теми, которые были на оружии. Хорошо, что мы не трогали этого пистолета. И самое важное: их экспертиза легко доказала, что стреляли именно из этого оружия, которое нашли в снегу. И на нем были отпечатки пальцев Виктора.

— А сугроб, где нашли оружие, находился под окнами его кабинета? — уточнил Дронго.

— Нет, — ответил Дегтярев, — совсем в другой стороне. Совсем в другой. Что тоже удивительно. Как могло оружие попасть туда, ума не приложу. Возможно, убийца выбросил его в окно. Но в другое окно, явно не из кабинета. Иначе он был бы чемпионом мира по выбрасыванию пистолетов.

— Теперь обговорим условия нашего контракта. Если я начинаю расследование, то вы мне не мешаете. Я не остановлюсь до тех пор, пока будет хоть малейшая возможность найти что-то новое. И вы не имеете права меня останавливать, даже если результаты расследования покажутся вам неприемлемыми. А насчет гонорара — я думаю, мы зафиксируем все в нашем договоре. У меня только последний вопрос к вам. Почему вы все время иронично рассуждаете о том, что вас называют олигархами. Насколько я понял, вы очень богатый человек.

— По сравнению со среднестатистическим гражданином, возможно, — согласился Игорь, — оборот нашей компании уже сейчас около ста миллионов долларов. У меня есть квартира в Лондоне и замок в Шотландии. Правда, там владельцев до сих пор двое — я и мой брат. Но в нашей системе координат олигарх — это человек, у которого есть миллиарды долларов, который покупает яхты, вертолеты, поместья и летает на собственном самолете. Мне еще очень далеко до таких господ.