Чингиз Абдуллаев - Зеркало вампиров

Дронго наклонился, схватил Графа и потащил на себе. Граф громко стонал. Дронго несколько раз выстрелил вдоль коридора, стараясь идти быстрее. Он ногой открыл двери, опрокинул какую-то груду ящиков за спиной и вынес Графа на улицу. Рядом резко затормозил автомобиль.

— Кажется, я вовремя, — сказал Владимир Владимирович.

Дронго бросил раненого бандита на заднее сиденье, прыгнул вслед за ним. Едва машина успела отъехать, как выскочившие из бильярдной боевики начали стрелять им вслед.

— Кто мне оплатит ремонт машины? — спросил Владимир Владимирович.

— Генерал Потапов, — усмехнулся Дронго, — давайте быстрее, а то он, кажется, умирает.

Он наклонился к Графу. Тот едва дышал.

— Спасибо, — прошептал бандит. — Ты зачем приходил? Спрашивай, пока я еще живой.

— Потом скажешь. Быстрее, Владимир Владимирович. В больницу.

— В какую больницу, — обернулся тот, — я везу его домой. Вызовем врача туда.

— Не довезем! — крикнул Дронго. — Он истекает кровью.

— Спрашивай, — хрипел бандит.

— Кто приказал убить Миронова? — спросил Дронго. — Кто?

— Мне… передал Тарханов… магнитофон в кармане… Он все знал.

— Кто? Кто ему приказал? — Бандит прошептал фамилию и потерял сознание.

— Быстрее, — попросил Дронго Владимира Владимировича. Потом тихо спросил: — Вы слышали фамилию?

— Нет, — серьезно сказал Владимир Владимирович, — а если и слышал, то нигде не стану подтверждать этого. Достань магнитофон. Его слова — это не доказательство.

Дронго начал шарить в карманах Графа.

— Нигде нет. Наверно, выпал из кармана, когда я его нес. Придется вернуться туда.

— Прямо на автоматы. Перестань сходить с ума, — разозлился Владимир Владимирович. — Какой ты, к черту, аналитик. Завтра будешь искать.

— Ему нужно в больницу.

— Я сам знаю, куда ему нужно.

Уставший Дронго наконец откинулся на спинку. Рядом без сознания лежал Граф. Может, он уже умер, подумал Дронго, взяв его за руку. Пульс слабо прощупывался. Еще живой. Как все это глупо. Как все это глупо получилось.

После ухода боевиков все начали разбегаться по домам. Дима решил выйти через кухню. В коридоре он увидел валявшийся на полу магнитофон. Наклонился и поднял его, включил запись. Услышав голоса, сразу выключил. В эту ночь он приехал домой гораздо позже обычного. А рано утром магнитофон уже лежал на столе у Наблюдателя.

На следующий день Александр Юрьевич должен был ехать на прием в американское посольство. Такие приемы часто устраивались иностранными представительствами, и на них мелькали одни и те же вечные фигуры известных деятелей культуры, политиков, бизнесменов. И если бизнесмены могли себе позволить ходить на такие приемы через раз, а политики вообще отрабатывали «обязательные номера», предпочитая не ходить туда, где не нужно было отбывать эти повинности, то деятели культуры появлялись на таких приемах с особым удовольствием. Самым главным поводом такого энтузиазма мастеров культуры было своеобразное подтверждение их высокого положения в обществе, когда их заслуги признавались даже иностранными посольствами. Кроме того, на таких приемах они завязывали необходимые знакомства.

…Утром взлетел самолет, отвозивший три чемоданчика Директора в Прагу. По предварительной договоренности с таможней самолет не досматривали, и чемоданчики благополучно прибыли в столицу Чехии…

Весь день Хозяин расспрашивал Константина Гавриловича о событиях предыдущей ночи. Червяков исчез, его тело было найдено в Москве-реке только через несколько дней. Константин Гаврилович так никогда и не сумел убедить президента компании, что он и его люди не причастны к этому событию. Казино «Серебряная салатница» серьезно пострадало, но тем не менее Курчадзе был доволен. Червяков был убит, а Граф куда-то исчез. Правда, вполголоса говорили, что он тоже убит. В бильярдной, где он любил проводить время, произошла перестрелка, и там убили нескольких боевиков Графа.

Вечером, перед тем как Александр Юрьевич должен был ехать на прием в посольство, позвонили его начальнику службы безопасности. Наблюдатель приглашал генерала встретиться и поговорить где-нибудь на нейтральной территории. Александр Юрьевич поехал на прием, а Константин Гаврилович на встречу с Наблюдателем. Перед этим он попросил Александра Юрьевича выйти в коридор и сказал, что Вихров уже достал необходимое оборудование, позволявшее подключиться к мобильному телефону Тарханова.

— Если вы его вызовете на откровенность, — осторожно добавил Константин Гаврилович, — он встревожится. А потом побежит звонить тому, кто был самым главным заказчиком. Мы будем слышать все его разговоры, куда бы он ни позвонил. Подслушивать мобильные телефоны довольно легко. Я даже удивляюсь, почему все этим не занимаются.

— Я понял, — кивнул Хозяин. — Думаю, он обязательно приедет на этот прием. Там будет Стэннард, а он нужен Тарханову. Как, впрочем, и мне.

Прагматичные американцы приглашали только тех, кто мог так или иначе оказать воздействие на политиков или тех, чье мнение было особенно авторитетно в обществе. Если деятель культуры, даже самый великий и выдающийся, не давал интервью, не мелькал по телевидению, у него не было шансов попасть на такой прием. Свое величие он мог осознавать только в полном одиночестве. В посольствах не любили гениальных неудачников.

Александра Юрьевича неизменно приглашали на все презентации, на все праздники и тому подобные торжества. Он появился на приеме в сопровождении Жени, которую таскал с собой в такие места. С женой он давно нигде не появлялся, а Женя, владевшая английским языком, выполняла роль не только эффектной женщины рядом с ним, но и переводчицы.

На приеме он увидел Тарханова. Тот стоял рядом с яркой блондинкой и, заметив своего конкурента, широко улыбнулся. Потом вместе с блондинкой подошел к ним, по-прежнему улыбаясь.

— Как дела? — спросил Тарханов, будто ничего не произошло за последние дни.

— Прекрасно, — заставил себя улыбнуться Александр Юрьевич.

От ненависти у него болели скулы, но срываться здесь было нельзя. Это было равносильно абсолютному поражению.

— Вы слышали насчет грантов, которые будет выделять фонд Кейера? — спросил Тарханов. — Говорят, что они уже сделали примерный список газет и журналов, которым собираются помогать.

— Поздравляю, — кивнул Александр Юрьевич, — ваши газеты наверняка в их числе.

— Не знаю. Я пока еще не уверен, — уклончиво заявил Тарханов.

К ним подошел греческий посол и отвел Тарханова в сторону, не дав им договорить. Блондинка двинулась за ними, очевидно, она была секретарем Тарханова. В последние годы многие предпочитали появляться на таких приемах с эффектными дамами, оставляя дома своих жен. Наиболее дальновидные вообще отправляли свои семьи из Москвы куда-нибудь в Европу, где жены жили в роскошных особняках, а дети учились в престижных европейских школах.