Чингиз Абдуллаев - Зеркало вампиров

К Александру Юрьевичу подошел мистер Стэннард. Это был один из самых влиятельных политиков в Москве. Поговаривали, что он негласно даже консультировал членов правительства. Но все это было на уровне слухов. Однако Стэннард достаточно часто выступал со своим личным мнением на страницах крупнейших газет. И как правило, именно эти газеты и получали гранты фонда Кейера, выделяемые на развитие свободной прессы.

— Добрый вечер, Александр Юрьевич, — сказал подошедший Стэннард. По-русски он говорил прекрасно.

— Здравствуйте, — ответил Александр Юрьевич. По его мнению, Стэннард был слишком скользким и неприятным типом. Но все равно нужно было улыбаться.

— Я хотел бы с вами поговорить, — взял его за локоть Стэннард, кивая Жене. Она правильно поняла его, оставшись на месте. Собеседники могли обойтись и без ее перевода.

— Мы внимательно следим за успехами вашей компании, — сообщил для начала Стэннард. — Ваши газеты играют большую роль в демократизации всей жизни в России. А ваш телеканал становится одним из самых популярных в стране.

— Мы стараемся, — угрюмо подтвердил Александр Юрьевич, глядя в ту сторону, где находился ненавистный Тарханов.

— Но последние публикации в газетах нас немного настораживают, — улыбнулся собеседник, возвращая его на землю.

— Почему настораживают? — спросил он, заставляя себя отвернуться от Тарханова.

— В вашей газете «Двадцать первый век» Косенко написал, что союз России и Белоруссии является убедительным примером дружбы двух народов. Он даже написал, что семьдесят процентов населения обеих республик готовы проголосовать за подобное объединение. Где мистер Косенко нашел такие цифры? Это же противоречит здравому смыслу. И потом это повторили по вашему каналу. Телевидение — это зеркало нашей жизни. Нельзя, чтобы оно было фальшивым, — улыбнулся американец.

— Почему противоречит? — спросил Александр Юрьевич у Стэннарда. — Мы взяли данные социологов.

— Социологи не всегда бывают правы, — с легкой улыбкой возразил Стэннард, — подумайте об этом. Очевидно, мистер Косенко несколько увлекся. Имидж вашей газеты достаточно серьезная вещь, чтобы так просто им рисковать. Когда все газеты пишут о нарушениях прав человека в Белоруссии, ваша газета пишет о пользе объединения. Это не совсем правильно. И самое главное, конечно, ваш канал. Он пользуется большой популярностью, но нельзя давать такую непроверенную информацию.

— Почему не совсем правильно? — довольно невежливо спросил Александр Юрьевич. — Вы хотите, чтобы все газеты писали только гадости про наших соседей. Но мы обязаны иногда писать и правду.

Стэннард удивленно поднял правую бровь. Он был высокого роста и худой как жердь. Он даже ходил чуть согнувшись.

— Пошлите своих корреспондентов в Минск, и вы убедитесь, как там нарушаются права человека, — убежденно сказал американец. — Вы могли бы более подробно рассказывать об этом на своем канале.

Тарханов хохотал, стоя в другом конце зала. А Женя уже начала улыбаться неизвестному молодому человеку, который очень развязно разговаривал с нею.

— У нас и так достаточно каналов, которые говорят про это, — резко ответил Александр Юрьевич, — а на нашем канале мы уделяем не очень много внимания политике. У нас канал рассчитан на молодежь.

— Верно, — согласился Стэннард, — но молодежь нужно правильно ориентировать. Сейчас как раз рассматривается вопрос о выделении грантов Кейера. Мы думаем, что ваши газеты могли бы попасть в список фонда.

«Он меня покупает, — с ненавистью подумал Александр Юрьевич, — примитивно и грубо покупает. Если я соглашусь, то наши газеты получат гранты и все будут писать о нашем канале как о самом демократическом канале нашего телевидения. Если откажусь, он натравит на нас журналистов, и они раздолбают наш канал».

— Я подумаю над вашими словами, — сказал он.

— Конечно, — улыбнулся Стэннард, — наши главные приоритеты — это права человека. И когда они нарушаются в Минске, мы не можем молчать. Ваши газеты должны занимать более твердую позицию в отстаивании демократических принципов. Это универсальные принципы свободы.

«Сукин сын, — в который раз подумал Александр Юрьевич, — готов говорить о чем угодно, готов платить любые деньги, лишь бы мы писали побольше гадостей про режим в соседнем государстве. Он думает, что мы все такие дураки. Им просто не нужно это объединение, поэтому они и стараются изо всех сил. Лучше заплатить сто миллионов долларов газетам и телевидению в Москве, заставив нас отказаться от этого союза, чем тратить миллиарды долларов на поддержание обороноспособности соседних с Белоруссией государств. Он думает, что нас всех можно просто так купить».

И несмотря на то, что он понимал все мотивы щедрых посулов Стэннарда, он все-таки сказал:

— Благодарю вас за ваши предложения, мистер Стэннард. Мы и дальше будем защищать принципы демократии и свободы.

Он знал, что это неправда. Но и Стэннард знал, что он знает. В свою очередь, Александр Юрьевич знал, что Стэннард знает о его знании. Получался замкнутый круг, в котором партнеры были довольны друг другом и не строили никаких иллюзий.

— Вы должны занимать более наступательную позицию, — сказал Стэннард, — нельзя прощать мистеру Лукашенко нарушений прав человека.

«Ублюдок, — подумал Александр Юрьевич, — нагло и бесцеремонно советует мне, что делать».

Он уже открыл рот, собираясь выругать своего собеседника, но только, вздохнув, сказал:

— Мы стараемся быть объективными в силу своих способностей.

В конце концов гранты фонда Кейера — это почти два миллиона долларов, резонно рассудил он. С Белоруссией ничего не случится, если ее президента немного покритикуют, а зато его газеты получат эти деньги.

— Мы обязательно учтем ваше мнение, — снова сказал он, ненавидя себя в этот момент.

И быстро отошел от Стэннарда, направляясь к Жене, по-прежнему весело разговаривающей с молодым человеком. Александр Юрьевич, сделав неприятную мину, подошел к ним.

— Познакомьтесь, — как ни в чем не бывало сказала Женя. — Мистер Витторио Занетти. Он приглашает меня, Капустина, Косенко и Якова Абрамовича совершить поездку во Францию и Италию за счет их журнала. Они оплачивают нам переезд в обе стороны первым классом и обязуются разработать программу нашего пребывания там.

Молодой человек весело улыбнулся.

— Обязательно, — постаравшись улыбнуться в ответ, сказал Александр Юрьевич, взяв Женю за руку и отводя от смазливого иностранца. Потом негромко процедил: — Дура.

Она не обиделась. Она давно уже не обижалась на подобные его высказывания. Просто высвободила руку и без обиды сказала:

— Я все понимаю и без твоих оскорблений. Но Косенко и Капустин могли бы слетать в Европу. Они ведь все равно ничего не решают. Косенко упрямый, как черт, его трудно купить обычной поездкой в Мадрид или Париж. И он упрямо будет стоять на своих позициях, доказывая, что объединение России и Белоруссии выгодно обоим государствам. Здесь у них дохлый номер, они его все равно не купят. А Капустину будет полезно немного посмотреть на зарубежный стиль работы. Они ведь работают гораздо лучше, чем все наши каналы телевидения вместе взятые. Что касается Якова Абрамовича, то он и без того не захочет поехать куда-нибудь, у него слишком много работы. Остаюсь только я… — закончила она многоточием, и Александр Юрьевич догадался, что именно он услышит. — А я никуда не уеду без твоего согласия, — закончила она.