Чингиз Абдуллаев - Факир на все времена

Встречались они обычно один или два раза в месяц. Для обоих эти интимные встречи являлись некой отдушиной в жизни. Он не пытался сделать ей предложение, считая, что не имеет права заставлять молодую женщину связывать свою судьбу с не очень известным и не очень удачливым художником. А ей не позволяла говорить об этом гордость. Да она и не хотела замуж — слишком много ненужных проблем и забот могло на нее обрушиться. Хотя иногда понимала, что жизнь уходит, а ей необходимо что-то решать. Женщины на пороге сорокалетия как-то особенно остро чувствуют свой возраст. С точки зрения мужчины, сорокалетний рубеж — лишь время для подведения некоторых итогов и период новых надежд. С точки зрения женщины — это некая критическая черта, за которой явственно просматривается уже не такая далекая старость.

Природа сама решила за женщину, что она может стать матерью лишь до определенных лет. Возможно, с точки зрения физиологии это оправданно, пожилая мать не в состоянии вырастить свое потомство. Но есть какое-то неравенство в том, что репродуктивная функция женщины завершается в сорок пять лет, тогда как мужчина сохраняет эти функции до преклонного возраста.

В этом году Жанна решила дать себя уговорить своей подруге и отправиться вместе с ней на отдых в Турцию. Алевтине нужна была напарница для поездки на отдых. Муж категорически отказывался отпускать ее одну, ведь раньше она ездила с его младшей сестрой. Но та уехала на работу со своим мужем в Германию и не могла составить компанию Алевтине. Путевка была очень дорогой, однако Алевтина уверяла, что этот отдых они запомнят надолго. Пришлось заплатить в туристическом агентстве часть суммы, которую Жанна откладывала на новый автомобиль. И купить себе путевку на турецкий курорт в Бодруме, в пятизвездочный отель «Принцесса Ресорт де люкс». Из Киева они прилетели в Стамбул, а оттуда уже местными авиалиниями добрались до Бодрума, где в аэропорту их ждала заказанная машина.

Алевтина была счастлива. Она словно сбросила с себя сразу десять или пятнадцать лет. Уже в Стамбуле она переоделась в очень откровенное платье, которое скорее напоминало рваное парео, чем нормальную одежду, и не скрывало ни цвета, ни фасона ее нижнего белья. Алевтина словно отрешалась от своей киевской жизни, мужа, двух детей, которых оставила на бабушку, и теперь готова была наслаждаться курортными впечатлениями.

Жанна не совсем понимала, как можно отдыхать в одиночку, будучи замужем и имея детей. Ей казалось нормальным отправиться с мужем и двумя детьми, чтобы отдохнуть всем вместе. Своими сомнениями она поделилась с подругой. Но Алевтина только рассмеялась.

— Это называется отдых, — напомнила она, — отдых от моей нудной работы, от моей семьи, от всех забот. Я имею право, хотя работаю только в статистическом управлении, а не старшим следователем, как ты. Вместе с семьей я не могу полностью расслабиться. Вот выйдешь замуж, родишь детей и сразу начнешь меня понимать. Будешь использовать любую возможность, чтобы выскочить из дома хотя бы на один день.

Жанна не стала спорить. В Бодруме их привезли в отель, в котором был заказан двухместный номер. Уже в холле отеля их приветствовал портье на хорошем русском языке. Все программы и предложения тоже были на русском. Жанна решила сразу их перечитать, но тут Алевтина толкнула ее в бок.

— Посмотри, — зашептала она, — посмотри, кто здесь отдыхает.

Мимо них прошел известный российский художник Никас Сафронов, который, очевидно, жил в этом отеле.

— Мне он не нравится, — ответила Жанна, снова опуская голову.

— Ты с ума сошла! — возмутилась Алевтина. — Это сегодня один из самых известных художников в Москве. И еще говорят, что он большой ценитель женского общества. Как можно говорить о человеке, когда ты его совсем не знаешь!

— Я не имела в виду его лично. Мне не нравится его стиль живописи. Такой современный лубок.

— Много ты понимаешь. Это ты у нас современный лубок. И совсем несовременная женщина. Ты хотя бы сейчас поняла, куда именно я тебя привезла? Здесь у тебя будет столько мужиков, сколько ты захочешь. Только шевельни пальцем.

— Не хочу я ничем шевелить, — равнодушно ответила Жанна, — пойдем смотреть наш номер.

Номер оказался светлым и просторным, с видом на море. Алевтина вышла на балкон, радостно разводя руки в стороны.

— Свобода, — выдохнула она, — свобода и отдых.

Жанна вышла следом.

— Ты ведешь себя как маленькая девочка, — упрекнула она подругу, — а тебе уже тридцать восемь.

— Тридцать семь. Я твоя ровесница, — поправила ее Алевтина.

— Тридцать восемь, — упрямо возразила Жанна, — ты на год меня старше. Я пошла в школу с шести лет.

— Твое правдолюбие тебя погубит, — улыбнулась Алевтина. В этот первый день ничто не могло испортить ее настроения. Впереди были две недели долгожданного отдыха.

— Выбирай себе кровать и давай быстрее переодеваться. Пойдем искупаемся в море, пока еще светло, — предложила Алевтина.

— Прямо сейчас?

— Конечно. А чего ждать, — Алевтина начала стаскивать с себя платье, еще стоя на балконе.

Когда они надели купальные костюмы, Алевтина прыснула от смеха.

— Что у тебя за купальник? — изумилась она. — Такие закрытые купальники носили лет тридцать назад. Кто сейчас ходит в таких костюмах на пляж?

— Нормальный купальник. Я купила его в прошлом году в Харькове, — пожала плечами Жанна.

На самой Алевтине был купальный костюм, который только условно можно было назвать купальником. Это были скорее две тонкие полоски. Внизу и наверху.

— Сейчас в Европе уже все загорают топлес, вообще без верхней части, — пояснила Алевтина, — а ты как монашка.

— Здесь не Европа, — мрачно ответила Жанна, понимавшая, что ее подруга права, — здесь мусульманская страна. И мы в Азии.

— Пошли, — скорбно вздохнула Алевтина, — сейчас увидишь, какая здесь Азия. Заодно посмотришь и на купальные костюмы. Ничего страшного. У меня с собой их три. Один я могу отдать тебе.

Жанна усмехнулась. Ее подруга была слишком хорошего мнения о своей фигуре. Алевтина весила далеко за шестьдесят, и ее крупные формы выдавали в ней ее возраст. Жанна весила килограммов на пятнадцать меньше, и ей никак не могли подойти купальные костюмы школьной подруги. Они бы просто свалились с ее тела.

Вдвоем они отправились на пляж. Жанна вынуждена была признать, что ее подруга была права. Повсюду говорили по-русски и по-немецки. Было много гостей из республик бывшего Советского Союза. Женщины щеголяли в еще более откровенных купальниках, чем даже пляжный костюм ее подруги. Но одна появилась на пляже, одетая весьма странно. На ней были брюки, заправленные в какие-то тапочки, сверху длинное платье с рукавами, надетый на голову капюшон, связанный с платьем. Женщина оглянулась по сторонам и пошла в море купаться.