Чингиз Абдуллаев - Кубинское каприччио

– Правильно сделал, – кивнул Борис, – я бы тоже так сделал.

– Конечно. И ты бы так точно сделал. У тебя же нет сердца, как у твоего старшего брата, как не было сердца у вашего дяди и у вашего отца.

– Хватит, – поднялся Борис, – не смей оскорблять моих отца и дядю. Ты их мизинца не стоишь.

– А моя мама стоила. В какую цену ты оценишь ее жизнь, дорогой родственник?

Борис оглянулся на остальных. Он не знал, как ему реагировать в подобной ситуации, понимая, что Туфан находится под влиянием сильного стресса.

– Успокойся и сядь, – посоветовал он родственнику, – выпей коньяку. Мы все скорбим по твоей матери и пытаемся понять, что именно здесь произошло. Скоро приедет прокурор, нас всех будут допрашивать.

– Я никому из вас не верю, – Туфан уселся на стул, покачал головой, – мою мать убили в вашем доме. И я хочу знать, кто и зачем это сделал.

Борис налил рюмку коньяку, протянул ее Туфану, но тот оттолкнул руку.

– Ничего я не хочу, – жалобно сказал он. – Почему вчера убили мою мать? У кого был этот пистолет?

– Это разве не ваш пистолет? – спросил Борис.

– Наш пистолет находится дома. И из него я еще застрелю убийцу, который посмел выстрелить в мою мать. А это был чужой пистолет, я его никогда не видел. Никогда в жизни.

Он вдруг наклонился, положил голову на руки и громко заплакал. Борис взглянул на Дронго. Тот понимающе кивнул. Измайлову следовало отвезти своего родственника домой и остаться рядом с ним. Марчиев сидел молча, словно его не касались страдания молодого человека. Он вообще был человеком выдержанным, хладнокровным, не любящим бурных эмоций. Работа ювелира требовала спокойствия и сосредоточенности, может, поэтому он никогда не позволял себе нервных срывов.

Дронго поднялся и вышел из гостиной. Во дворе он увидел водителя и садовника. Оба мрачно кивнули ему. Собаки, почувствовав чужого, начали захлебываться от лая. Из дома вышли Борис и его родственник. Они уселись в машину Ашурова и поехали к дому Туфана, где уже ставили большие палатки для мужчин и женщин, которые могли прийти, чтобы выразить свое соболезнование.

Дронго дождался, когда Фатьма закончит мыть посуду и наконец выйдет из дома. Она накинула на себя потертую кожаную куртку, и они вдвоем зашагали к старому мосту. Фатьма несколько смущалась, она никогда не ходила через мост с незнакомым мужчиной. Дронго почувствовал ее состояние, и ему стало даже немного неудобно перед этой относительно молодой женщиной.

Детский магазин они нашли довольно быстро, и он купил Барби в красочной коробке. Дронго видел, как вспыхнула Фатьма, когда им назвали цену за эту куклу. Для сельского города это была неслыханная, немыслимая цена. Но он покорно расплатился и забрал коробку с куклой. И уже затем они пошли к дому, где проживали родственники Фатьмы. Это был старый двухэтажный дом со своим садом и огородом. Первый этаж был полуподвальным, в трех комнатах второго жили сама Фатьма, ее сестра, муж и девочка, о встрече с которой так просил Дронго. Мать девочки тоже встревожилась, узнав о цели визита. Она не понимала, зачем этот неизвестный мужчина, приехавший из столицы, хочет встретиться с ее девочкой. Но Фатьма успокоила ее, и мать позвала ребенка, игравшего в другой комнате.

Дронго подозвал девочку и начал с ней разговаривать. Это был очень трудный разговор, ибо проходил под бдительными взглядами матери и тети девочки. К тому же ребенок замкнулся. Пришлось доставать куклу из коробки. Увидев красивую куклу, девочка не могла сдержать своего восторга. И начала отвечать незнакомому дяде, который обещал подарить ей эту игрушку.

Через некоторое время мать и тетя немного успокоились. Дронго тихо разговаривал с девочкой, и она ему отвечала. На прощание девочка кивнула и куда-то убежала.

– Вы закончили? – немного ревниво спросила мать.

– Почти, – ответил Дронго, – она сейчас вернется, мы попрощаемся, и я уйду.

Девочка прибежала через минуту, и они снова о чем-то шептались. Затем Дронго начал прощаться с Назрин и с ее мамой.

– Приходите еще, – шепнула девочка, прижимая к себе куклу.

– Обязательно, – кивнул он на прощание.

– Верни куклу этому господину, – напомнила мать, – это не наша кукла.

Девочка испуганно замерла, прижимая куклу к себе. Затем посмотрела на гостя и на свою маму.

– Верни, – настойчиво повторила мать.

– Нет, – возразил Дронго, – так будет нечестно. Это ее кукла. Вы меня понимаете? Это ее кукла. И никто не может отобрать у нее эту куклу. Никто.

Он наклонился и погладил девочку по голове. Она заулыбалась, помахала ему свободной рукой, не выпуская из правой куклу.

Вместе с Фатьмой Дронго возвращался обратно в Красную Слободу, когда зазвонил его телефон. На часах было около одиннадцати. Он достал мобильник. Звонил следователь Гасанов.

– Мы все узнали, – сообщил Гасанов, – этот старик действительно был иностранцем. Грузин, который приезжал к своим родственникам из Марнеули. Этот разносчик был прав. Мы только сегодня его нашли и все выяснили.

– Прекрасно, – сказал Дронго.

– Что? – не понял следователь.

– Сегодня прекрасный день, – произнес Дронго.

– Я слышал, что у вас там произошло убийство, – напомнил Гасанов, – у нас принято решение объединить эти два убийства в одно дело. Я вечером приеду к вам вместе с начальником полиции. Он тоже захотел вас увидеть.

– Пистолет уже проверили?

– Пока нет. Но он уже в городе, и мы отправили его на баллистическую экспертизу. Наверное, часа через два мы уже все узнаем. Я хотел сам сообщить вам насчет этого грузина.

– Спасибо. Вы меня очень поддержали.

– Каким образом? – не понял следователь.

– Вернули мне веру в людей, – рассмеялся Дронго, – хотя вы уже второй человек, кто это сделал. Первой была девочка, с которой я сейчас попрощался.

Он убрал телефон в карман. Фатьма смотрела на него, не понимая, почему у него такое хорошее настроение. Ведь вчера в их доме произошло ужасное преступление.

– Кажется, вы понравились Назрин, – нерешительно произнесла она, когда они подошли к мосту.

– У вас прекрасная племянница, – улыбнулся Дронго, – умная и красивая. И скажите ее родителям, что у такой девочки должен быть братик.

– Какой братик? – испугалась Фатьма. – Что вы говорите?

– Я спросил, какое у нее самое большое желание, – пояснил Дронго, – и она сказала, что хочет братика. Скажите ее родителям, что я уже пообещал. Пусть постараются меня не подвести.

Фатьма улыбнулась. Впервые за все утро. И даже немного покраснела.

Они вернулись в дом, но там уже никого не было. По сложившейся традиции рядом с другим домом, где проживала Хуршида с сыном, уже поставили две большие палатки и принимали соболезнования. Борис Измайлов на правах родственника просто обязан был находиться в этих палатках. Туда же ушли все мужчины из дома – Гулам, Иса, даже Зинур Марчиев. Дронго вошел в огромный и пустой дом. Фатьма поспешила на кухню, а он поднялся в свою комнату, в которой сегодня не ночевал. И снова уселся на стул, глядя в окно.