Сергей Донской - Никогда не говори: не могу

Ханчев вытянул шею:

– Ну, начинается. Между ними десять метров, не больше. Интересно, кого из них выберет крокодил Гена?

– Девку, – авторитетно заявил Кочер. – Фигуристая, кстати говоря, девка. Оцени рабочую часть. – Вспомнив о своей резко снизившейся потенции, он зло добавил: – Одной русской шлюхой будет меньше.

– Даже немного ее жаль, – вздохнул Ханчев. – Такие ноги не часто увидишь. Нужно было сперва отодрать эту студентку как следует, а потом уж отдавать крокодилу. – Он представил, как прохаживается вдоль очередной шеренги пленных, выбирая самого румяного, самого гладкощекого парнишку. Без штанов они, парнишки, выглядят куда соблазнительнее, чем какая-то голозадая шлюха в грязном свитере. Есть на что поглядеть, есть за что подержаться. – Эх, все-таки нужно было ее отодрать, – с чувством повторил Ханчев.

– По правде говоря, я бы тоже от такой девочки не отказался, – признался Кочер. Он вдруг осознал, что ни выставленные на обозрение ноги пленницы, ни то, что находится между ними, нисколько его не возбуждают. Битый час полуголая девка крутилась на виду у Кочера, а у него ничего не шевельнулось в штанах. Еще один тревожный симптом. Хотя какой там симптом, к свиньям собачьим! Закономерность. Неужели все?

– Ну, все, – выдохнул Ханчев, не сводя остекленевших глаз с лужайки, на которой разыгрывался последний акт трагедии. – Сейчас бросится.

Приглушенная трель помешала Кочеру высказать свое собственное мнение. На его телефон пришло сообщение. Проверив, с какого номера оно отправлено, Кочер тут же занялся изучением текста. Его лицо приобрело мучнистый цвет, горло часто раздувалось и опадало, как будто сквозь него пропускали чересчур обильный поток кислорода.

– Опять остановился, – разочарованно прокомментировал Ханчев. – Заснул, что ли?

Кочер не удостоил его взгляда. На суетящиеся внизу человеческие фигурки он тоже не смотрел. Его глаза впились в строки телефонного сообщения:

8 marta. Gorod Ivanovo. Luboy iz perechislenyh obyektov.

Tkazkiy tzeh priadilnoy fabriki imeni Vosmogo Marta, fabrika «Krasnya Talka», Bolshaia Dmytrovskaia manufactura, Textilnaia Academia.

Partner.

Не так-то просто было вникнуть в эту тарабарщину, посредством которой приучилось общаться мобилизированное телефонными компаниями общество. Но Кочер, шевеля губами, справился с задачей и, подставляя вместо латинских букв русские, прочитал:

8 марта. Город Иваново. Любой из перечисленных объектов.

Ткацкий цех прядильной фабрики имени Восьмого марта, фабрика «Красная Талка», Большая Дмитровская мануфактура, Текстильная академия.

Подпись «Партнер» означала, что сообщение направлено кем-то из арабских опекунов Кочера. Вряд ли на связь вышел сам Рамир Фахман Халиль, возглавлявший «Харакат аль-Джихад». Это была птица слишком высокого полета. Его финансовая империя превосходила по размаху бюджеты и ВВП таких стран, как Албания или Эстония. Халиль был связан с самим бен Ладеном и подписал его «фетву», призывающую к атакам на Запад. Однако врагом номер один для Халиля была не Америка, а Россия. Он не мог простить русским разгрома своих баз в Чечне, Ингушетии и Казахстане. Среди уничтоженных там полевых командиров находились два племянника Халиля, за которых он поклялся отомстить. Своим главным кровником он считал российского президента.

В этом интересы Кочера и террористов совпадали. Впрочем, его мнение абсолютно не интересовало воинов Аллаха. Когда они убедились, что Кочер готов выполнить все, что от него требуется, они отошли в тень, ограничиваясь общим руководством операцией. И теперь ее заключительный этап был не за горами. Катя Елисеева, взорвавшаяся в ночном клубе, являлась лишь первой ласточкой. Судя по пришедшему сообщению, следующую смертницу с группой сопровождения ожидал промышленный город Иваново.

«Разумно, – подумал Кочер. – Девчонка легко затеряется в толпе себе подобных. – Текстильщицы, прядильщицы, ткачихи. Попробуй уследи за их галдящей оравой. Обступят президента, тесня охрану, поднимут восторженный визг. Кто обратит внимание на ту, которая примет участие в общем бедламе вовсе не для того, чтобы прикоснуться к президенту или задать ему какой-нибудь дурацкий вопрос. Никто. Однако навесить взрывчатку тоже пока не на кого. Андрусюк? Перекодирование невозможно, придется начинать с нуля. Без Каменира не обойтись, он в своем деле дока».

– Нужно немедленно остановить его! – воскликнул опомнившийся Кочер, тыча пальцем в крокодила. – Ты при пушке?

Пистолет возник в руке Ханчева так стремительно, словно выпрыгнул прямо из рукава, притянутый за веревочку. Но, вместо того чтобы стрелять, он покачал головой:

– Ничего не получится. Стрелять в спину бесполезно, она у зверюги бронированная. Да и расстояние великовато.

– Тогда беги туда, – заорал Кочер, бессильно наблюдая за тем, как извивающийся крокодил мало-помалу приближается к жертвам. – Хватай автомат, карабин, гранату! Делай что хочешь, но Каменир нужен мне живым!

– Да что случилось? – переполошился Ханчев.

– Случится, если ты не успеешь!

Начальник службы безопасности перепрыгнул через шезлонг и, задев столик, выбежал с галереи.

Потревоженная бутылка «Камю» застыла в неустойчивом равновесии, а потом опрокинулась на пол.

Клац!

Вздрогнувший Кочер оглянулся на расплывающуюся коньячную лужу. А когда его голова вернулась в прежнее положение, принимать спасательные меры было поздно. Все разрешилось в считаные секунды. Крокодил добрался до жертвы и теперь, дергаясь из стороны в сторону, кромсал ее всеми своими шестьюдесятью шестью зубами.

Гала по-прежнему испытывала страх, но он перестал быть обессиливающим, парализующим, подавляющим волю к сопротивлению. Напротив, теперь он обострял чувства и мысли, улучшал реакцию, придавал силы и ловкость. Гала не сомневалась, что сумеет выйти победительницей из этой неравной схватки. Не только благодаря страстному желанию уцелеть во что бы то ни стало. Ее палочкой-выручалочкой был недавний враг, Каменир.

Немолодой, запыхавшийся мужчина, у которого при каждом резком движении суставы пощелкивали, подобно кастаньетам. Мужчина, обладающий внушительным животом и не менее внушительным задом. Выбившийся из сил. Почти готовый сдаться.

– Не могу, – причитал Каменир, распространяя вокруг себя едкий запах мочевины. – Не могу больше. У меня сейчас случится разрыв сердца.

– В следующий раз держите при себе нитроглицерин, – прошипела Гала. – Хотя следующего раза у вас не будет. – Она в точности не знала, какую роль сыграл преподаватель в ее похищении, но инстинктивно догадывалась, что пострадала из-за него.

– Мы пропали, пропали, – стонал Каменир. – Я больше не могу, не могу. Боже, как глупо, как глупо, господи!