Росс Макдональд - Беда идет по следу

В зале заиграл оркестр. Сью сказала Эрику, что ей хочется потанцевать. Они ушли вместе, ступая в ногу, будто бессознательно подчинились одному ритму. Девушка, точно слепая, цеплялась за РУ КУ Эрика. Когда они попали в пятно света, по развороту его плеч было понятно, что он глядит на нее с волнением и нежностью.

– Сью и Эрик давно дружат? – спросил я.

– Думаю, с год или около того. Он навещает ее каждый раз, когда оказывается в порту. Она влюблена в него.

– Странно, что он ни разу не упомянул о ней, пока мы не попали сюда.

– Ничего странного. У них все складывается не так-то просто. Эрик ведь женат.

– Да. Я знаком с его женой. Она его обожает. Похоже, он влип.

– Жалко Сью. – Мери скользнула взглядом по моему лицу. – А вы женаты?

– Нет. Поэтому танцевать со мной совсем не опасно.

Оркестрик из шести музыкантов был плохо сыгранный, но Мери танцевала до того здорово, что и я ощутил себя ловким, уверенным в себе танцором. На высоких каблуках она была почти с меня ростом, и мне удалось как следует разглядеть ее. Лицо у нее было будто с картины Леонардо: губы полные и яркие, прямой тонкий нос, высокий нежный лоб и живые глаза, цвет, глубина и выражение которых менялись в зависимости от ее настроения. Роскошное, податливое как струна тело. Ноги – верх совершенства.

После двух танцев она сказала:

– Мне скоро уходить.

– Почему?

– В девять пятнадцать эфир.

– Так вы та самая девушка, что ведет концерты по заявкам?

– Я и Сью ведем их по очереди. Значит, вы слушали нас?

– Несколько вечеров, пока шли к порту. Понятно, почему мне показалось, что мы старые знакомые!

– Не выдумывайте. Лучше скажите, как вам программы?

– Нравятся. И голос ваш тоже нравится. Странно, что я его не узнал.

– В эфире голоса звучат иначе.

Музыка заиграла снова, и мы потанцевали еще. Сью и Эрика я не заметил.

– А как насчет того, чтобы покритиковать? – спросила Мери.

– Критиковать неохота. Ну, может, маловато Эллингтона. Эллигтона всегда не хватает. Многовато «Не загоняй меня в ловушку». Я обожаю и Кросби и Кола Портера, но содружество двух гениев могло бы оказаться плодотворнее.

– Согласна, однако многим нравится. Кстати, лучшие вещи Эллингтона нелегко раздобыть. На прошлой неделе я разбила «Портрет Берта Уильямса», села и разревелась.

– Кто-нибудь должен срочно меня ущипнуть. Девушка из моего сна обожала «Портрет Берта Уильямса».

– Если вас ущипну я, вы рассердитесь. Я ужасно больно щиплюсь. А что за сон?

– Я видел сон. Я вообще часто вижу сны. Этот оказался вещий.

Мери чуть отстранилась и посмотрела на меня в упор.

– У вас недурно получается. Вы давно не сходили на берег?

– Почти год. Довольно давно. Поэтому сны были мне необходимы как воздух.

– Только не говорите теперь, что я вам необходима как воздух. Оказавшись здесь, я поняла, каково это – заменять то, чего не хватает.

– Вы чувствуете себя последней пачкой сигарет из-под прилавка?

– Скорее жалким кусочком мяса, брошенным на съеденье волкам. А мне больше нравится чувствовать себя человеком.

– Я не имею ни малейшего отношения к семейству собачьих.

Мери отвела от меня взгляд, а поскольку мне было приятно, когда она смотрела на меня, я изменил тактику.

– Вы здесь давно?

– Несколько месяцев. Пять с половиной.

– Вы из Огайо, Мичигана или Иллинойса?

– У вас тонкий слух. Жила в Кливленде. Который час?

– Восемь тридцать.

– Когда закончится эта мелодия, я пойду.

– Вас подвезти? Я одолжу джип у Эрика.

– Было бы неплохо. Только я потеряла из виду и Сью и Эрика. Может, они вышли в сад?

Пока Мери поднималась наверх за пальто, я поискал Эрика и Сью на первом этаже. На площадке для танцев их не оказалось, не нашел я их и в столовой, где выключили свет и где оставались другие парочки. Я прошелся по всем верандам вокруг дома, но так и не набрел на пропавших.

Вечер был ужасно темный. Слабый свет лишь кое-где пробивался сквозь мутные облака, хотя луна была полная. С далеких холмов сбегали водопады огней, но тучи, вечно нависающие над вершинами Оаху, чернели в небе, подобно зловещему року.

В саду я решил не искать, потому что это было бы неловко. В кустах переговаривались приглушенные голоса и мелькали слившиеся тени, вертикальные и горизонтальные.

Когда я случайно наткнулся на Эрика, он был один. Сидя на перевернутой мусорной корзине в углу мужского туалета, он добивал бутылку бурбона. Глаза его застыли и сделались стеклянными. Тонкие губы припухли и побагровели. Он обмяк и чуть покачивался. На лбу выступили капли пота. Раз или два в жизни мне доводилось видеть более пьяных людей, но те не могли сидеть.

– Сью ушла, а меня бросила тут, – тихо пожаловался он. – Ушла, а меня оставила одного. Она стерва, Сэм. Никогда не связывайся с миниатюрными брюнетками. Только измараешься. Невозможно избавиться.

Слушать его было не слишком приятно, кроме того, мне не хотелось заставлять Мери ждать.

– Можно взять твой джип? Я вернусь через час.

Тщательно обыскав карманы, Эрик нашел ключи.

– Поезжай, Сэм. Не представляю, куда ты собрался, но мне все равно.

– Ты бы лучше поднялся наверх и лег.

– Не хочу ложиться. Посижу тут до первых петухов. Тут надписи на стенах. Чудесные надписи, и вполне созвучные моим чувствам! – Он протянул нараспев несколько нецензурных слов. – Такие уж у меня чувства. Жуткие, но непоколебимые. Кувшин вина – и ты со мною вместе запоешь в сортире!

Эрик хихикнул. Предоставив ему возможность и дальше нести эту его безрадостную чушь, я пошел в вестибюль и даже недолго подождал, пока спустится Мери. Она слегка побледнела и казалась озабоченной.

– Сью наверху?

– Нет. Я думала, она прилегла в женской комнате. Бедняжка немного перепила перед ужином. Но там никого нет.

– Может, уехала домой? Эрик тоже хорош. Его я нашел в туалете.

– Может, и уехала. Позвоню ей со студии.

До радиостанции оказалось всего пять минут езды. Мы вошли в темную приемную, Мери усадила меня в вертящееся кресло, а сама отправилась звонить. Вернувшись через минуту, сказала взволнованно:

– Дома Сью нет, во всяком случае пока. Надеюсь, она не пропала.

– Найдется, – успокоил я.

– У меня есть еще несколько минут до передачи. Хотите взглянуть на фонотеку? Или останетесь тут и послушаете их?

Она кивком головы указала на застекленную кабинку. Пятеро или шестеро гавайцев, обмотанных видавшими виды гирляндами, бренчали на гитарах и терзали контрабас. Сейчас звучали «Голубые Гавайи».

– Как-нибудь обойдусь без столь экзотической роскоши, – сказал я.

Мери провела меня по темному коридору к фонотеке. Отперев дверь, она зажгла свет. Узкое помещение с высоким потолком было с верху до низу уставлено полками с пластинками. Она показала мне разные разделы: классика, современная классика, популярные мелодии: самые последние и вечные, те, что никогда не стареют, программы, переписанные у крупных американских радиостанций, и набор больших пластинок с записями программ для Вооруженных сил.