Иван Головченко - Черная тропа

Более месяца скрывался Степан Савчук на чердаке, в доме тестя, и начал уже приходить в себя после всего пережитого, как вдруг поздней ночью в хату деда Карпа постучался отец Степана — бежавший из заключения Федор Савчук.

Ради дочери дед Карпо терпел присутствие зятя, но совсем не был склонен рисковать из-за свата.

— Вот что, Федор, — заявил он решительно, — день-два пересидеть можешь, а там — не обессудь, ищи себе другой схованки. Да и тебе, Степан, пора думать, что делать. Не век же на чердаке сидеть! Рано или поздно, а люди приметят. И тебе тогда конец, и мне отвечать придется.

В ожидании счастливой случайности, которая даст им возможность раздобыть «чистые» документы, Савчуки переселились в лес.

Недолго, однако, жили они в относительном мире и согласии. Каждый из них считал другого помехой на пути к своему спасению. Стычки и ссоры возникали между ними все чаще и скоро переросли в открытую вражду. Особенно возненавидел отца сын. Трусливый по характеру, он все с большей подозрительностью относился к ночным вылазкам отца, догадываясь, что случаи внезапных пожаров, порчи семенного материала, падежа скота в окрестных колхозах, о которых рассказывала во время свиданий жена, — дело рук Федора Савчука. Не о колхозном добре, конечно, болел душой Степан. Он боялся, что своим неосторожным поведением отец погубит их обоих. Особенно опасался он, что Федор Савчук сведет наконец свои давние счеты с Невродой: а ведь Боровое было основной базой снабжения, единственное место, в котором они могли рассчитывать на помощь. И Степан потребовал от отца, чтобы тот до поры до времени не трогал Невроду. Федор Савчук дал сыну слово.

Порешив как можно скорее, до наступления холодов, разойтись в разные стороны, Савчуки усиленно начали готовиться к осуществлению задуманного плана. Все чаще навещала в лесу мужа и свекра Любка, готовя их в дальнюю дорогу. Это и привлекло внимание Невроды. В горячке сборов Любка утратила всю осторожность и вдруг заметила, что председатель колхоза стал чересчур часто встречаться на ее пути.

— Следит он за мной... Ох, чует мое сердце, следит! — поделилась своими страхами Любка.

Она ушла, а Савчуки порешили: немедленно убрать Невроду с пути. Теперь и Степан соглашался, что действовать нужно быстро, пока председатель не забил тревогу.

Карпов стоял посреди цеха. Со стороны могло показаться, что он остановился в нерешительности, забыв, зачем сюда пришел. Его сутулая фигура была неподвижна, лоб избороздили морщины, кустистые брови сошлись на переносице, взгляд нацелился в одну точку. Хотя здесь было много людей, работала целая смена; наверное, только один начальник цеха Егоров знал, что директор завода, напрягая слух, из общего хаоса производственных шумов — скрежета металла, гула моторов, шороха шнековых аппаратов — улавливал звуки, говорившие о неисправности механизмов.

Цех по производству аммонитовых патронов для буро-взрывных работ в угольных шахтах был детищем Карпова. Он начинал его отстраивать на развалинах взорванного оккупантами довоенного здания, руководил монтажом оборудования. Поэтому не только знал технологию производства, но и прекрасно разбирался в оборудовании цеха. А оборудование это имело свою специфику и необычный внешний вид. Вдоль стены стояли шнековые аппараты. Чем-то напоминающие машины для начинки колбас, они были наглухо соединены между собой единым металлическим кожухом и внутри насажены на длинный шнек, который в соседнем помещении соединялся с протирочной машиной, схожей с вертящейся бочкой с люком. Работницы, стоящие у каждого аппарата, подставляли бумажные гильзы, заряжали аммонитом патроны. Директор любовался ловкостью, с которой они наполняли взрывчаткой гильзы и укладывали их в деревянные ящики.

Егоров понимал: неспроста директор завода в столь позднее время пришел в цех. Он старался казаться спокойным, и только покрасневший рубец на шее — след фронтового ранения — выдавал волнение. Неоднократные замечания директора о неполадках в оборудовании уже давно вывели начальника из душевного равновесия. И сейчас он ожидал разноса. Но директор обернулся к нему и спокойно сказал:

— Слышите?

— Что? — насторожился Егоров.

— Шестой аппарат барахлит!

— Знаю. Девятый тоже. После смены намечаю ремонт.

— А в пятом подшипники греются. Слышите запах? До конца смены еще три часа, нельзя рисковать людьми.

— Хотя бы еще час поработать, плана нет. Первая смена еле-еле выполнила норму.

— Да, план! Сегодня получил телеграмму: главк требует увеличить отгрузку шахтам аммонитовых патронов, — Карпов болезненно поморщился. — А впрочем... Останавливайте на ремонт и немедленно!

Карпов резко повернулся и вышел. За дверью его обдал приятный ветерок с легким морозцем, стало легко дышать. Но чувство тревоги, появившееся еще в кабинете, когда прочитал докладную записку пожарника о грубых нарушениях техники безопасности в цехе, не покидало. Он и до получения записки хорошо знал, что оборудование не в порядке. Но остановить цех для наладки не имел возможности. Освобожденный от фашистских оккупантов Донбасс поднимался из руин, каждый день входили в строй все новые и новые шахты. Для проходки штреков, отпалки угля в лавах требовался аммонит, и завод получал повышенные планы производства взрывчатки.

Карпов медленно шел по протоптанной в снегу тропинке, глубоко засунув руки в карманы стеганки. Перед его взором открылась вся панорама завода. Через большие окна просматривался залитый ярким светом цех по производству аммонита. Там непрерывно двигались сита и дозаторы, в которых в определенных пропорциях смешивались тротил и селитра для получения вещества, называемого аммонитом. Дальше в тусклом свете мигавших на столбах электрических лампочек высился цех по производству капсюлей-детонаторов для взрыва аммонита. А еще дальше виднелись другие цеха и подсобные помещения. Карпов невольно вспомнил недавнее прошлое этих мест. После освобождения Донбасса по приказу Верховного Главнокомандующего он в числе многих специалистов угольной промышленности был демобилизован из рядов Советской Армии и направлен на восстановление «всесоюзной кочегарки». Главный инженер и он же директор тогда еще не существующего завода, Карпов вот так же бродил здесь впервые среди развалин и скелетов цехов и не думал, что всего через каких-нибудь два-три года завод приобретет столь внушительный вид.

У самого заводоуправления он встретил главного механика Федорова в армейской шинели с петлицами, но без погон, в шапке-ушанке со звездочкой. Федоров позже Карпова вернулся из армии и получил назначение на завод. Так случилось, что приказ об откомандировании специалистов в Донбасс поздно пришел в его часть, все время преследовавшую гитлеровцев по пятам. Федоров был взволнован, на щеке застыла мыльная пена.