Чингиз Абдуллаев - Дом одиноких сердец

– У вас камера установлена только на воротах?

– И вокруг дома тоже камеры есть. Посторонних здесь не бывает. Все знают, кто здесь находится, и обходят это место стороной. Как будто боятся заразиться, словно мы чумные. А может, просто не хотят даже видеть наших больных. Несчастье, оно ведь тоже как зараза, может передаваться от одного человека к другому. От нас ведь только трупы вывозят, никто своими ногами отсюда не уходит. Один раз только женщина уехала, но это чудо случилось, она Богу поверила и Он ее спас. А остальные так и остаются здесь до самого конца.

Он повернулся и зашагал к соседнему зданию.

– Здесь все философы, – заметил Эдгар, – не только врачи, но и водители, сторожа, нянечки… Очевидно, такое место располагает к размышлениям о жизни и смерти.

– Они ежедневно сталкиваются с реальной смертью, – напомнил Дронго, – вот поэтому у всех у них несколько взвинченное состояние. Поневоле становишься либо психопатом, либо философом.

– И к какой категории ты относишь Светлану Тимофеевну? – поинтересовался Вейдеманис.

– Интриганка. Типичная интриганка, изо всех сил пытающаяся подставить своего начальника и занять его место. Даже не скрывает своих желаний и амбиций. Возможно, она сама организовала вызов Степанцева на совещание у губернатора, узнав каким-то образом о нашем приезде. Помнишь, что она сказала о прошлогоднем отдыхе в Уфе? Им там явно понравилось, и они сумели выйти на самого премьера. Вот она и захотела себя показать гостям на всякий случай, понравиться им и передать привет высокому чиновнику, который лично будет курировать этот проект. Все правильно. Интриганка и карьеристка именно так и должна была поступить.

– Неужели она так ничего и не понимает? – вздохнул Эдгар. – Это ведь настоящий дом одиноких сердец. Здесь каждый умирает в одиночку. И на фоне таких трагедий она занимается своими мелкими интригами…

– Не совсем мелкими. Посмотри, какой контингент у этого хосписа. Настоящая элита – известные бизнесмены, балерины, директора, крупные специалисты зарубежных компаний, супруги и родственники высокопоставленных деятелей. Здесь можно развернуться по-настоящему, познакомиться со многими нужными людьми, выйти на крупных чиновников. Ничто так не запоминается, как помощь близким людям в трагические минуты. Она все делает правильно. Ей нужно расти, а преградой для ее карьеры является Степанцев, которого она собирается убрать любой ценой.

– В таком случае наша главная версия и подозреваемая номер один – сама Светлана Тимофеевна, – заметил Эдгар. – Именно она намеренно организовала убийство Боровковой, чтобы затем гарантированно убрать своего шефа. Если он предаст огласке этот невероятный факт – убийство в хосписе, то его почти обязательно накажут, а если скроет, то тоже накажут. Возможно, даже снимут с работы. Вот тебе и мотив.

– Только один момент. Ее не было в хосписе в момент совершения убийства.

– Ей необязательно убивать самой. Договорилась с нянечкой или санитаркой. Еще более вероятный вариант – просто намекнула Мокрушкину, что именно нужно сделать. Судя по всему, тот ее страшно боится. Вот и согласился, и не «заметил» явных следов удушья на лице погибшей. Убедительная версия?

– Абсолютно, – согласился Дронго, – только одно возражение. Она бы не стала идти к должности таким образом. Во-первых, Мокрушкин становился бы очень опасным свидетелем и всегда имел бы возможность шантажировать ее. Во-вторых, она и так теснит своего шефа по всем пунктам. Дошло до того, что тот даже боится сообщить ей о нашем приезде. Зачем ей так рисковать, подставляя не только себя, но и своего высокопоставленного мужа? А самое главное, кто тогда убил Боровкову? Сам Мокрушкин? Кто-то из санитарок? Или она договорилась с кем-то из больных? Но это практически невозможно. Они все в таком состоянии, что не стали бы даже думать о подобном. И самое важное, что их нельзя купить. Какие деньги можно заплатить человеку, впереди у которого свидание с вечностью и с самим Богом? Нет, твоя версия, конечно, очень оригинальна, но сюда она не подходит.

Они услышали шум открывающихся ворот и затем увидели медленно въезжающую машину. Это был черный «Фольксваген Пассат». Из него выскочил Степанцев, направляясь к сыщикам.

– Как хорошо, что я вас застал здесь, – сказал главврач, пожимая им руки, – пришлось попросить моего друга одолжить свою служебную машину. Мы так гнали, что, в конце концов, я сам попросил немного сбавить скорость. Дмитрий уже рассказал мне все подробности. Она специально не уехала, чтобы встретить вас. Я раньше сомневался, а теперь знаю точно, что кто-то из наших шпионит в ее пользу. Откуда она могла узнать, что Дмитрий поехал за вами? Или узнать подробности того, как я отказался выдавать тело Боровковой без подписи Михаила Соломоновича? Боюсь, подобных вопросов накопилось очень много.

– Которые вы зададите потом и без нас, – попросил Дронго. – Судя по всему, вам противостоит крепкий противник, Федор Николаевич, и я бы на вашем месте не стал бы его недооценивать.

– Учту ваши слова, – согласился Степанцев, – идемте ко мне в кабинет. Он наверху, на втором этаже. Вы уже познакомились с нашими врачами и пациентами?

– С пациентами – да. А врачей никого не было, когда мы приехали. Светлана Тимофеевна почти сразу уехала. Мы видели только Мокрушкина и Клавдию Антоновну. А еще нам сказали, что вместо Зины Вутко дежурит какая-то Регина.

– Все правильно. Это я разрешил им поменяться. У нее ребенок заболел.

– В ту ночь была эта самая бригада, – напомнил Дронго, – Мокрушкин, Клавдия Антоновна, Зинаида и ваш сторож Асхат Тагиров. Но, судя по всему, ни один из них не видел каких-либо посторонних, иначе вы узнали бы об этом первым.

– Я тоже так думаю, – согласился Степанцев.

Они поднялись на второй этаж и прошли к его кабинету, перед которым была просторная приемная. Кабинет тоже был большим и просторным, метров на сорок. Дорогая кожаная мебель, столы карельской березы, массивные шкафы. Степанцев показал на два кресла, стоявших у дивана, нетерпеливо дожидаясь, пока гости наконец устроятся.

– А теперь извините меня, – сказал Федор Николаевич, – я оставлю вас и пройду в палату к Идрисовой.

Он вышел из кабинета. Вейдеманис побарабанил по обшивке кресла.

– Все так буднично и просто. Он извиняется и выходит посмотреть на умершую в его хосписе больную. Сюрреалистическая картина.

– Они уже здесь привыкли к подобным трагедиям, – мрачно ответил Дронго.

– Похоже, нам придется опросить здесь каждого, если мы хотим добиться результата.

– Разве есть другой вариант? Похоже, что так. Сейчас вернется Степанцев, и мы с ним переговорим.

Они прождали недолго, минут пять или шесть. Наконец главный врач стремительно вошел в кабинет.