Чингиз Абдуллаев - Дом одиноких сердец

– Я вам ничего такого не говорила, – строго возразила санитарка.

– Разумеется, не говорили, я сам догадался. И теперь понятно, почему он не стал возражать против такого решения. Ему тоже нужен был скандал, только направленный против Клинкевич. Если одна старуха убила другую в результате их полной несовместимости, то виновата в этом будет врач, которая поселила двух таких неуравновешенных пациентов в одну палату.

– Так она и виновата, – упрямо кивнула Клавдия Антоновна, – она все это и организовала. Поэтому я думаю, что Тамара Рудольфовна поднялась на второй этаж и свою соперницу, значит, придушила. У нас говорят, что погибшая два года возражала против присвоения звания Героя Социалистического Труда нашей Тамаре Рудольфовне. Представляете, как они ненавидели друг друга?

– Теперь представляю, – согласился Дронго. – Значит, вы думаете, что это могла быть она?

– Она ведь одна оставалась в палате, – напомнила санитарка, – никого рядом не было.

– Желтович тоже была одна. От нее увезли Идрисову, – вставил Вейдеманис.

– Казимира Станиславовна даже мухи не обидит, – возразила санитарка. – Хотя вы правильно сказали: она тоже была одна. Остальные были все вместе. Кроме Угрюмова.

– А он как относился к погибшей?

– Терпеть ее не мог. Просто ненавидел. Она однажды такое устроила в столовой! Ей еда не понравилась, а Угрюмов, наоборот, попросил добавки. Вот она и начала кричать на него, что он быдло, сам себя угробил, умирает от своего алкоголизма. Не дала ему спокойно поесть. Он встал и ушел. А она еще долго не могла успокоиться. Кричала, что они все болеют, а он сам себя убил, разрушив свою печень алкоголем. И все это слышали.

– Вы ее тоже не очень любили?

– А почему я должна была ее любить? Я санитарка, у меня своя работа. Уколы я ей делала, как и остальным, еду приносила, убирала. А любить ее я была не обязана. И вообще я никого не обязана любить, кроме своих близких.

– У вас были посещения в тот день?

– Кажется, были. Но я точно не помню. Лучше посмотреть записи в журнале нашего завхоза. Там все строго отмечается, кто когда пришел и ушел. У нас праздных посетителей не бывает. Все должны бахилы надеть и белые халаты. И пускают к нам только с разрешения главного. Это уже как закон.

– Понятно. Могу я попросить вас, чтобы о нашей беседе никто не знал?

– Никто и не узнает, – ответила она, – раз так нужно. До свидания!

Клавдия Антоновна вышла из кабинета. Дронго поднялся следом, прошелся по кабинету, посмотрел на Эдгара.

– Нужно было сюда приехать, чтобы узнать столько нового. Судя по всему, битва за кресло главного врача идет нешуточная, и здесь не брезгуют любыми методами. Клинкевич, конечно, не ангел, но и ее шефу тоже далеко до ангельских крыльев.

– Каков поп, таков и приход – так, кажется, говорят, – невозмутимо заметил Вейдеманис.

– Нужно поговорить с Мокрушкиным, – предложил Дронго. – Интересно, где сейчас хозяин кабинета?

– Пойдем поищем обоих, – предложил Вейдеманис, – только нужно быть внимательнее и осторожнее. Ты видишь, как быстро и умело нас вычислила эта санитарка.

– Мы сразу сообщили, что не врачи. Иначе нас бы попросили дать какую-нибудь консультацию или посмотреть больного. А так – проще и удобнее.

Они вышли в коридор. Здесь царила тишина. Почти не было слышно никаких звуков. Пройдя по коридору, они дошли до комнаты дежурных врачей и постучались. Никто им не ответил. Дронго приоткрыл дверь. В комнате никого не было. Они вернулись к кабинету главного врача и решили спуститься вниз, на первый этаж. Неожиданно громко завыли собаки. Дронго и Вейдеманис замерли, переглядываясь друг с другом.

– Неужели еще кто-то умер? – прошептал Эдгар.

– Нет, – ответил Дронго, прислушиваясь, – они воют не так, как раньше.

На первом этаже они увидели незнакомую женщину лет сорока в белом халате. Женщина приветливо поздоровалась.

– Добрый вечер, – кивнул Дронго, – вы, очевидно, Регина?

– Да, – кивнула санитарка, – я сегодня дежурю вместо Зинаиды.

– Мы это знаем. А где ваши врачи? Куда они подевались?

– Пошли в «холодильник», – пояснила санитарка, – отвезли туда тело умершей Идрисовой.

– Поэтому собаки снова завыли, – понял Дронго.

– Они там рядом. Чувствуют, когда в «холодильник» кого-то везут, – пояснила Регина. – Сейчас врачи вернутся, вы можете не беспокоиться. А если нужно, я позову Клавдию Антоновну.

– Нет, спасибо, – ответил Дронго, – не нужно. Где у вас журнал посещений?

– Здесь, внизу, в кабинете нашего завхоза, – пояснила Регина. – Только кабинет сейчас закрыт. Завхоз утром приедет.

– Спасибо, мы лучше подождем врачей прямо здесь. Они ведь все равно отсюда пройдут.

– Хорошо. – Она повернулась и пошла по коридору.

Ждать им пришлось недолго. Через несколько минут появился Мокрушкин. Увидев Дронго и Эдгара, он ощутимо испугался, словно увидел привидения, которых не ожидал встретить в коридоре хосписа.

– А где Федор Николаевич? – осведомился Дронго.

– Он там… там… – забормотал Мокрушкин.

Было очевидно, что он нервничает больше обычного.

– Я вас не совсем понимаю, – сказал Дронго.

– Он остался посмотреть. Сейчас придет, – наконец выдавил Мокрушкин.

– Мы можем побеседовать с вами? – спросил Дронго.

– Нет… то есть да. Конечно, можете. Где вы хотите беседовать со мной?

– В комнате врачей, там будет удобнее, – предложил Дронго. – И не нужно так нервничать.

– С чего вы взяли, что я нервничаю?

– Вижу, – ответил Дронго, не вдаваясь в подробности.

Мокрушкин дернулся, но не решился спорить.

В комнате врачей никого не было. Здесь Мокрушкин почувствовал себя гораздо увереннее. Он уселся на стул, стоявший у стола, показал на другие стулья. Когда все расселись, он сказал вполне твердым голосом:

– Слушаю вас.

Однако было заметно, как ручка, которую он взял в правую руку, дрожит в его пальцах. Он бросил ее на столик.

– Спокойнее, – посоветовал Дронго, – мы ведь хотим только поговорить.

– Кто вы такие, – встрепенулся Мокрушкин, – что вы здесь делаете так поздно? Если вы приехали из Башкирии, то почему не возвращаетесь в отель? Завтра утром все врачи будут на месте и вы сможете с ними переговорить.

– Нам не нужны все врачи, – возразил Дронго, – нам нужны именно вы, Алексей Георгиевич.

– Почему именно я? – нервно спросил Мокрушкин. – Кто вы такие?

– Пока всего лишь гости вашего хосписа. А почему именно вы нужны нам, ответ на этот вопрос очень простой. Именно в ваше прошлое дежурство произошла смерть Боровковой.

– Ну и что? При чем тут Боровкова? Она была очень больна. Все об этом знали. Вы из прокуратуры? Или журналисты? Зачем вам нужна эта история.