Борис Акунин - Шпионский роман

В комнате неотлучно находился начальник горотдела лейтенант Головастый. Фамилия звучала, как прозвище — не потому что лейтенант выглядел большим умником, а потому что голова у него и в самом деле была здоровенная, с оттопыренными красными ушами. Шатурец нервничал — боялся ударить лицом в грязь перед высоким столичным начальством.

— Святое озеро, оно большое, площадь 312 гектаров, береговая линия около 9500 метров, — сыпал он цифрами, демонстрируя профкомпетентность. — С двух сторон к воде подходит лесной массив. Опять же торфяные болота. Они, правда, еще не оттаяли… Я вот тут на карте, товарищ начальник, места пометил, куда удобней выброс производить.

— Отстань, Головастиков, — отмахнулся старший майор, который всё время перевирал фамилию лейтенанта. — Они нас сами отведут, куда надо. Сходи лучше, проверь, как там группа захвата.

Егор группы не видел, знал только, что прибыла она около девяти и скрытно расположилась в каком-то пакгаузе. К Октябрьскому с докладом явился командир — подтянутый парень с подкрученными усиками, по званию младший лейтенант госбезопасности, фамилию Егор не разобрал и про себя окрестил командира Поручиком.

Октябрьский спросил только:

— Сапера не забыли? Ну-ну. Ступайте. Действовать согласно инструкции.

Зачем ему, интересно, сапер?

С вопросами Егор не лез. Только смотрел и слушал. Экипировали его на Лубянке так: ватник, резиновые сапоги поверх шерстяных носков, ушанка. Всё впору, движений не стесняет. Еще дали тонкую, но исключительно теплую фуфайку.

— Надевай-надевай, — велел Октябрьский. — Неизвестно, сколько будем в снегу топтаться, а ночной прогноз на Шатуру минус два.

Сам начальник был одет элегантно: дубленая куртка со шнурами, щегольские бурки, меховое кепи с козырьком. Прямо иностранец.

В 22.28 позвонили с соседней станции «Щатурторф»: встречайте гостей, через три минуты будут у вас.

Егор глотнул воды — в последний раз. Вскочил, стал застегиваться.

— Едет, едет, едет к ней, едет к любушке своей, — пропел Октябрьский приятным баритоном. Настроение у него улучшалось с каждой минутой.

— Вот она, настоящая жизнь, — потянулся он. — Ну-ка, Дорин, погаси свет и отодвинь шторы. Будем кино смотреть. Немое.

Дорин уже знал, что все, сходящие с поезда, проходят через площадь, мимо окон отделения. Головастый распорядился отремонтировать один уличный фонарь, в остальных поставить лампы поярче, так что освещение было подходящее, маленькая площадь просматривалась, как на ладони. На случай, если немцы вздумают спрыгнуть с перрона и идти через пути, на той стороне дежурили сотрудники — дадут знать.

Раздался шум приближающегося поезда.

— Товарищ старший майор, может, все-таки выдадите оружие? — спросил Егор.

— Твое оружие — аперкот, да и то исключительно по команде… Ага, вот они, голубчики. Прибыли.

Через площадь, в негустой толпе, шли трое мужчин в широких плащах, у двоих на плечах удочки и сачки, у третьего коловорот для подледного лова. Егор так и прилип к стеклу, стараясь разглядеть шпионов получше.

— «Три фашиста, три веселых друга, экипаж машины боевой», — промурлыкал старший майор. — Долговязый — Решке. Очкастый — Штальберг. Методом исключения устанавливаем, что носатый — это фон Лауниц. Хорошее у него лицо. Слабое. Вот с ним и поработаем.

Последнее было сказано вполголоса, про себя. Стук в дверь. Вернулся Головастый.

— Всё нормально, товарищ начальник. У группы готовность номер один, цепочка оповещена по всему периметру. Как говорится, но пасаран.

— Что ж, веди нас, доблестный идальго, — сказал ему Октябрьский, надевая кепи. — Ночной зефир струит эфир, шумит, поет Гвадалквивир.

Егор впервые участвовал в настоящей оперативной слежке, и была она странная, совсем не такая, как учили в ШОНе.

Они со старшим майором просто шли сначала по улице, потом через поле по утоптанной снежной дорожке. Не маскировались, не прятались, визуального контакта с объектом не имели.

Вел немцев кто-то другой, кого Дорин и не видел. — лишь точечные световые сигналы из темноты. По этим коротким вспышкам они трое (Егор, Октябрьский, Головастый) и двигались, а сзади бесшумно скользили тени в грязно-серых маскхалатах, группа Поручика.

После полей начался лес, довольно густой. Километров пять прошли, не меньше. Над головой светилась полоса неба — там плавала луна, помигивали звезды. Поднялся ветер, холодный.

— Понял я, товарищ начальник. Это они на просеку метят, — сказал Головастый. — Ее под линию электропередач прорубили. Удобное место для сброса, я его сразу на карте пометил, честное слово. Просека широкая, метров семьдесят. По краям ельник, развести костры — не видно. А главное, прямо в озеро упирается. Лед еще крепкий, в принципе может и самолет выдержать, если небольшой.

— Ага, так он тебе и сядет, держи карман шире. — Октябрьский задрал голову. — Не повезло гауптману. Ночь лунная. Зато летчик будет доволен. И парашютисту легче, если конечно груз — это человек.

Огонек впереди мигнул два раза, потом еще два.

— Остановились. Ну-ка, теперь осторожно.

Старший майор отшвырнул папиросу, пригнулся и двинулся вперед мягко, плавно, так что и снег не хрустел.

Егор с лейтенантом последовали примеру начальника, сзади бесшумными прыжками догнал Поручик.

Лес впереди посветлел. За елями открылось голое пространство, справа расширявшееся и сливавшееся с белесым небом — очевидно, там было озеро.

На снегу отчетливо выделялись три фигуры. Доносился звук тихих голосов, вспыхнула спичка, звякнула крышка термоса.

— Что это они хворост не раскладывают? — прошептал Головастый. — А костры?

— Ложись, — приказал Октябрьский. — Представьте себе, что мы в Гагре, на пляже. Дорин, справа от меня. Головачов, слева. Подъяблонский, ты сзади.

Вот как, оказывается, звали Поручика.

— Не ПодъяблОнский, а ПодъЯблонский, — обидчиво поправил он. — Сколько раз говорить, товарищ старший майор.

— Ну извини, — хмыкнул Октябрьский.

Бойцы группы захвата залегли шагах в десяти, густой цепочкой. Ни звука, ни разговоров — слились со снегом и как нет их.

Полежали так с полчаса. От земли пробирало холодом, даже сквозь ватник и теплую фуфайку.

Потом Поручик шепнул:

— Летит!

Через несколько секунд Егор тоже услышал ровный, медленно приближающийся гуд, а еще полминуты спустя уверенно сказал:

— «Дуглас», «Ди-Си»-третий. Транспортно-пассажирский, двухмоторный. Мы их тоже выпускаем, по лицензии. У нас он «Пэ-Эс»-84 называется. Идет где-то на 3000 метров. Скорость, по-моему, немного за двести, крейсерская.

Поручик уважительно на него покосился.

— Хорошо иметь рядом специалиста, — похвалил Октябрьский. — Ишь ты, конспираторы, даже о марке самолета позаботились. Обычно для сброса они обходятся «юнкерсами». В Абвере-2, на базе группы «Т», имеются иностранные самолеты всех марок, но зазря их не гоняют, только в особых случаях. Значит, груз действительно особой важности.