Чингиз Абдуллаев - Синдром жертвы

– Прямо сейчас, – предложил Сабитов. – Машины нас ждут.

В первый автомобиль сели сам Сабитов и двое приехавших экспертов – Гуртуев и Дронго, во втором разместились оба офицера – Резунов и Кокоулин. До Павловска было двадцать семь километров.

– Не знаю, что у вас получится, – признался по дороге Сабитов, – но это дело нас всех очень достало. Всегда обидно, когда не можешь найти преступника, а тут обидно вдвойне. Уже тогда мы понимали, что речь идет не о случайном нападении на искусствоведа, не о бомже, который затащил ее в кусты и изнасиловал. Нет, этот мерзавец тщательно подготовился. Он каким-то образом воздействовал на нее, чтобы она не кричала, сумел осторожно, я бы даже сказал бережно, раздеть. И не убил сразу, мерзавец. Ждал, пока она очнется, чтобы получить удовольствие в процессе насилия и самого убийства. Я бы таких негодяев собственноручно душил, – процедил он сквозь зубы.

– У нее остались дети? – спросил Гуртуев.

– Нет. К счастью, нет. Или к несчастью, не знаю даже, как вам отвечать.

– Это новый тип убийцы, – пояснил Дронго, – убийца-интеллектуал. Теория Ламброзо уже не работает. Раньше убийцами были чаще всего заросшие щетиной типы с квадратными головами, срезанными лбами и оттопыренными ушами. Наш же убийца образован, начитан, умеет нравиться женщинам. Достаточно богат и независим, чтобы совершать вояжи по разным городам. И планирует он свои преступления заранее, знакомясь с жертвами, каждый раз находит нужную «фишку», чтобы обратить на себя внимание и заставить прийти на встречу еще раз. Я даже думаю, что подробное планирование нового преступления доставляет ему не меньшее удовольствие, чем сам процесс насилия и убийства.

– Правильно, – согласился Гуртуев, – у него должны быть наклонности садиста.

– Мы искали его несколько месяцев, – продолжал Сабитов, – но так и не сдвинулись с мертвой точки. Установили только его группу крови. Достаточно редкая – минус три. Но в то же время только в Санкт-Петербурге тысячи людей с такой группой крови. Мы проверили по нашей картотеке всех подозреваемых с этой группой, даже по соседним областям. Одного арестовали, но потом пришлось отпустить, у него было абсолютное алиби – лежал в эти дни в больнице с аппендицитом. Милиция задействовала всю свою агентуру, но ничего не смогли найти. Дело взял под особый контроль прокурор области, но все безрезультатно. И вот наконец мне сообщили о вашем приезде. Знаете, как я обрадовался, поняв, что появляется шанс найти этого мерзавца, если составлена группа из таких известных экспертов, как вы!

Машины подъезжали к Павловску. Не сбавляя скорости, они проехали к дворцовому комплексу. Перед зданием дворца возвышался памятник Павлу I. Гуртуев вышел из машины, взглянул на него, покачал головой.

– Вы знаете, что особенно интересно в этом памятнике? – спросил Казбек Измайлович. – Обратите внимание на его стойку – как он держит в руках трость, как немного наклонилось его туловище. Сейчас ходит много разных споров – каким на самом деле был убиенный Павел: реформатором или самодуром, несчастным непонятым царем, обреченным на убийство фаворитами своей матери, или самодержцем, пытавшимся противостоять бывшим убийцам своего отца? Не знаю, каким действительно он был, но этот памятник довольно точно передает его психическое состояние. Конечно, он был человеком неуравновешенным и мнительным. Немудрено, ведь когда отстранили от власти, а затем убили его отца, он был совсем маленьким. Почти все время он слышал истории о фаворитах своей матери и о том, что должен терпеливо ждать ее смерти, чтобы получить наконец трон. Ну, и сами похороны Петра III, когда он решил перезахоронить прах отца, а убийцы шли впереди гроба. Наверное, все это сказалось на его психотипе. А убийство, совершившееся не без ведома его старшего сына, стало роковой точкой в царствовании этого императора. Убийцам, да и новому императору, было важно представить покойного самодуром, взбалмошным тираном, почти психопатом, чтобы оправдать свои действия. И они достигли своей цели. В мировой истории Павел остался именно таким, каким его – вернее, его образ – сотворили.

Сабитов внимательно выслушал профессора, взглянул на памятник и удивился:

– Неужели можно определить психотип даже по памятнику?

– Если за дело берется такой специалист, как Казбек Измайлович, – улыбнулся Дронго.

Вторая машина затормозила рядом с первой, и из нее вышли Резунов и Кокоулин.

– Идемте, – предложил последний, – я вам все покажу. Хотя там, конечно, никаких следов уже давно нет. Прошел почти год. Но я столько раз сюда приезжал, что знаю это место наизусть.

Они обошли дворец с правой стороны, направляясь к обозначенному месту.

– Простите, профессор, – обратился к Гуртуеву Кокоулин. – Я все время хочу задать вам один вопрос.

– Пожалуйста, – вежливо произнес Казбек Измайлович.

– Этот убийца, судя по всему, неглупый человек. Пытается все продумать, предусмотреть, не оставляет видимых следов. И тем не менее самый главный след остался – его сперма, его ДНК, его группа крови. Когда маньяка поймают, не нужно будет искать никаких доказательств, они уже есть.

– Он рассчитывает, что его не найдут, – сердито сказал Гуртуев, – это во-первых. А во-вторых, он, как настоящий зверь, метит свою территорию, свои жертвы. Ему очень важно состояние удовлетворения. Ведь абсолютно очевидно, что у него определенные проблемы сексуального характера. Следовательно, это проявление его силы, его власти над жертвами имеет колоссальное значение. В процессе насилия он не просто получает удовлетворение – он самоутверждается, если хотите. Я бы даже сказал, для него этот процесс становится просто жизненно необходимым.

– Вы говорите о преступнике так, словно пытаетесь его оправдать, – недовольным тоном заметил Кокоулин.

– Не оправдать, а понять. Иначе мы никогда его не найдем. Я должен понять его психологию, его психотип, возможное поведение. Только тогда можно будет его вычислить.

Дронго шел за ними молча, прислушиваясь к разговору.

«Понять – значит простить, – вспомнил он известную поговорку. Можно ли прощать подобного насильника, даже понимая мотивацию его действий? Как легко быть обвинителем в подобных делах и как трудно найти слова защиты?.. А может, и не надо ничего искать? Ведь когда хищный зверь превращается в людоеда, охотники организуют облаву и стараются покончить с ним как можно быстрее. Их мало волнуют мотивы поведения хищника, который, возможно, от голода или в силу других причин превращается в людоеда. Они четко понимают, что его нужно уничтожить. Мы похожи на этих охотников, пытающихся затравить хищника, – подумал Дронго. – И нас абсолютно не должен интересовать вопрос, каким образом он превратился в такое неуправляемое существо. Мы должны думать только об одном – как его найти и уничтожить. Хотя... хотя наверняка Казбек Измайлович не согласится. Для него убийца – любопытный объект исследования. Но он – ученый. А я всего лишь эксперт по расследованию тяжких преступлений. И моя задача найти убийцу до того, как он снова выйдет на охоту».