Чингиз Абдуллаев - Адаптация совести

Дронго нахмурился. Конечно, Резунов прав, но Баратов может не согласиться. Каким будет выход из этого тупика?

— Я должен поговорить с ним еще раз, — упрямо повторил он.

— Насколько я помню, вы вчера утром отказывались встречаться с ним, и нам пришлось вас долго уламывать. А теперь вы настаиваете на новой встрече… Вам не кажется, что это несколько необычное поведение для такого последовательного человека, как вы?

— Не кажется, — ответил Дронго. — Я действительно не очень хотел с ним встречаться еще раз, но после того, как встретился, понял, что он все еще рассчитывает каким-то невероятным образом взять реванш — хотя бы моральный — за свое поражение. За то, что я сумел его вычислить и обнаружить. Он не просто так звал меня к себе. Он разработал определенный план. Может, он действительно хочет рассказать мне о своей жизни всю правду и этим изменить мое мнение о нем? Но он не собирается оправдываться. Это просто не в его правилах. Здесь нечто другое. Может, он просто хочет моего сочувствия? Тоже не верю. Он не тот человек, который нуждается в сочувствии других. Тем более что он был беспощаден по отношению к своим жертвам. Они, наверное, тоже молили его о сочувствии, пытались вырваться в последний момент, просили не убивать их… И вы советуете мне спокойно сидеть и ничего не делать? Это не в моих правилах. Других предложений у вас нет?

— Вам нужно немного подождать, — предложил Резунов. — Я думаю, Баратов понимает, что никуда не денется, и рано или поздно он пойдет на сотрудничество. Или откажется, но это тоже будет его сознательный выбор.

— А разве его исповедь не первый шаг к сотрудничеству? — спросил Дронго.

— Боюсь, что в ФСБ думают иначе, — вздохнул Резунов и, попрощавшись, отключился.

Примерно через час перезвонил Гуртуев, который долго и нудно рассказывал, как он убеждал генерала Шаповалова и как тот звонил в ФСБ, пытаясь получить согласие генерала Гордеева на эту встречу.

— К сожалению, ничего не получилось, — сказал профессор, — но мы надеемся, что через некоторое время…

— Да, — быстро проговорил Дронго, — через некоторое время они, возможно, согласятся, мне уже сообщил об этом Виктор Андреевич.

— Очень хорошо, — обрадовался Гуртуев. — Я думаю, нам нужно немного подождать.

— Спасибо, профессор. Я так и сделаю. — Эксперт попрощался и быстро отключился. Этот разговор окончательно вывел его из себя.

Вечером Дронго поехал на Кутузовский проспект. В прошедшую, советскую, эпоху здесь жили члены Политбюро и даже сам генеральный секретарь. Но все меняется, все проходит. Дома на Кутузовском все еще сохраняли очарование своего времени, однако уже не считались престижными и удобными. По советским меркам, это было не просто роскошное жилье, а настоящие дома премьер-класса.

Дронго позвонил снизу, и Эмма продиктовала ему номер кода входной двери. Он поднялся на четвертый этаж, позвонил. Журналистка почти сразу же открыла. Она была в джинсах и темном джемпере. В гостиной на диване сидела другая блондинка, удивительно похожая на жертвы Баратова. Увидев ее, Дронго даже помрачнел, настолько внешность этой молодой женщины соответствовала вкусам убийцы.

— Алена, — кивнула ему незнакомка. Она была в светлом платье, волосы собраны в большой узел. На ногах изящные светлые туфли.

— Меня обычно называют Дронго, — пробормотал он, усаживаясь в предложенное ему кресло.

Эмма вкатила столик с фруктами и напитками. Ей нравилось играть роль светской дамы.

— Моя подруга Алена Кобец, — сообщила Эмма, — она врач-офтальмолог. Я хотела, чтобы вы встретились и поговорили.

— Вы действительно были с ним знакомы?

Дронго мог бы даже не спрашивать. Она слишком подходила в качестве идеальной жертвы для этого убийцы. Как раз тот самый типаж.

— Если это действительно он, — ответила Алена. — Но он представлялся Вадимом и носил очки. Говорил, что является владельцем издательства. Я потом звонила в Екатеринбург, пыталась его найти, но так и не нашла. А в Интернете поместили его фотографию вместе с другими сотрудниками института, где он был директором, и я сразу его узнала.

— Он действительно представлялся Вадимом, носил очки и выдавал себя за директора издательства, — мрачно сообщил Дронго.

— Но зачем? — спросила Алена. — Разве быть профессором и директором института менее почетно? В газетах пишут, что он был крупным специалистом по мировой архитектуре, разбирался в вопросах градостроительства… Зачем выдавать себя за провинциального издателя, если вы крупный ученый?

— Так он готовил свои преступления, — пояснил Дронго. — Встречался с женщинами, очаровывал их своим обаянием, приглашал на очередную встречу — и затем неожиданно исчезал. Женщины терпеливо ждали его. А потом так же неожиданно появлялся, уже выбрав место и время нападения, звонил, назначал встречу, убивал и насиловал. Если вы даже успевали кому-то рассказать о ваших встречах, то следователи и милиция искали неизвестного издателя Вадима из Екатеринбурга, а не известного ученого Вениамина Борисовича Баратова из Перми.

— Неужели он действительно был убийцей? — вздрогнула Алена. — До сих пор не могу в это поверить. Он был такой прекрасный собеседник, такой интеллигентный человек… Рассказывал мне о замках в Шотландии, куда приглашал меня поехать… Я даже планировала нашу поездку. — Она тяжело вздохнула и выпила рюмку коньяка, которую для нее приготовила подруга. — Не понимаю. Ничего не понимаю. В его последний приезд я даже предлагала ему поехать ко мне. Так откровенно предлагала — а он отказался. Я даже сказала, что сына не будет дома, он нам не помешает. Если Вадим… если Баратов такой опасный убийца, почему он не поехал ко мне домой? Ведь там было идеальное место для убийства. Но он отказался, даже немного смутился.

— Возможно, он не был готов к своему преступлению, — предположил Дронго, — или понимал, что его могут увидеть случайные свидетели — ваши соседи или знакомые.

— Все равно не верю, — вздохнула Алена, — вы могли ошибиться. Про него пишут такие страшные вещи… Неужели человек может быть таким двуликим? Не могу в это поверить.

— У женщин все сердце, даже голова, — пробормотал Дронго. — Он вам нравился?

— Да, — с вызовом произнесла Алена, — он мне очень нравился. И я все равно не поверю, что такой человек мог быть чудовищем. Может, у него была подруга и он не хотел, чтобы она знала о его романтических встречах? Может, поэтому он выдавал себя за другого человека? А вы на этом основании подозреваете его в ужасных убийствах. Мне рассказывал отец, что за преступления этого известного маньяка, которого звали… не помню, кажется, похоже на Чиполлино, расстреляли несколько невиновных людей…