Анджей Выджиньский - Операция «Преториус»

— Но… — пытался возразить Гейнк.

— Заткни глотку, я тебе сказал, — шепнул тот, с левой стороны, дружелюбно улыбаясь.

Несколько позже арестовали Квирина. С одной веселой девушкой из Йорквилла он направлялся в ночной клуб.

Всех их перевезли в Вашингтон.

Бургера допрашивали Доноган и Трэйнор. Имея перед собой протокол допроса Даша, они вытягивали из Бургера мельчайшие подробности. Его показания полностью совпадали с признаниями Даша. Бургер произвел лучшее впечатление, нежели Даш. Импонировали его интеллигентность, быстрота реакции, вызывало уважение однозначное отмежевание от нацизма. В Ассошиэйтед Пресс проверили, действительно ли им было опубликовано интервью с Бургером, из-за которого его вновь посадили в концлагерь. Этот материал нашли.

— Почему вы так долго выжидали и не приходили к нам? — спросил Доноган, заканчивая допрос.

— Я должен был сохранять лояльность по отношению к Дашу. К тому же мы опасались, что можем напасть на кого-нибудь, кто не поймет наших истинных намерений, кто увидит в нас лишь трусливых дезертиров. Мы решили, что довериться можно только Эдгару Гуверу. После отъезда Даша в Вашингтон я не думал бежать, я знал, что вы придете за мной, и ждал вас. Вы боретесь с нацистами, а я их ненавижу. Я в сто раз лучше вас понимаю, почему Америка и Россия должны разгромить гитлеровскую Германию.

— Может, вы коммунист?

— Я уже никем не являюсь и никем не хочу быть.

— Я определил бы это как уклончивый ответ.

— Вы этого не понимаете. Однако узники в концлагерях ждут коммунистов. И вас. Поэтому мы и хотим передать вам информацию о рейхе, благодаря которой можно приблизить час уничтожения концентрационных лагерей. Если Америке это выгодно.

— Вы полагаете, что Америка заинтересована в затягивании войны? Вы действительно так думаете, мистер Бургер?

— Мне лишь одно известно, — тихо вставил Бургер, — если бы не американские капиталы, Германия не имела бы денег на ведение войны. А может быть, и на устройство нескольких сотен концлагерей.

Недолго запирался на допросе Генрих Гейнк, сразу же предложивший Трэйнору свои услуги:

— Если нужно, я все расскажу по порядку и без утайки, я еще буду вам полезен…

Он ни на что не пригодился, но рассказал все по порядку.

Квирин на первом допросе заявил:

— Раз уж у вас имеются все показания против меня, то я признаю́сь, что являюсь членом «Зондеркоммандо Даш». Меня прислали сюда как солдата, чтобы я взорвал Нью-Йорк. Я согласился, приказ есть приказ. Я такой же солдат, как мои товарищи, которые воюют на Восточном фронте, в России. Моей святой обязанностью было сделать что-нибудь для родины. Вы должны рассматривать меня как военнопленного.

— Квирин, ты глупее, чем я думал, — сказал детектив из бюро Гувера. — Ты не заслуживаешь того, чтобы к тебе относились как к военнопленному. Ты прибыл сюда с бомбами, чтобы убивать беззащитных людей. Солдат не воюет с безоружными. Для нас ты обычный бандит, и тебя ждет электрический стул.

— Нет, нет, только не это… — прошептал перепуганный Квирин, когда понял, что поза «героического солдата» может ему только навредить. — Не убивайте меня, господа…

— Выкладывай, что знаешь.

Он рассказал больше, чем требовалось.

Те четверо, которые высадились в Понте Ведра…

Командующий группой войск, расположенных на Флориде, генерал Кумис получил секретный приказ из Пентагона: «Немецкая подводная лодка У-584 высадила или высадит четырех немецких агентов. Объявить тревогу, организовать поиски. Немедленно доложить о результатах».

Кумис изнывал от скуки на Флориде. Каждый божий день то же самое: совещания, рапорты, иногда инспектирование, изредка командировки в Вашингтон. Секретный приказ Пентагона давал повод для проведения необычайно эффектной акции.

Машина закрутилась. В действие были приведены все наличные силы, объявлено чрезвычайное положение; над побережьем беспрестанно кружили эскадрильи самолетов. На всех дорогах были выставлены патрули, по автострадам и периферийным дорогам носились «джипы». Подводные лодки покинули свои базы и патрулировали вдоль прибрежной зоны Флориды. Моторизованные и пехотные части армии и флота метр за метром прочесывали побережье.

На всем побережье было объявлено особое положение.

Но эти меры были предприняты слишком поздно, слишком поздно поверили в показания Даша и Бургера; затянулась проверка их информации о группе Керлинга.

В контрразведке и в ФБР не прекращалась оживленная дискуссия: а где же те четверо, высадившиеся во Флориде? Куда делись? Что замышляют? И жадно набрасывались на утренние выпуски нью-йоркских газет.

Высадка прошла благополучно, их никто не заметил. Они спрятали ящики с оружием, зажигательными бомбами и взрывчаткой. Местность была хорошо знакома Керлингу, который провел своих людей в Джексонвилл.

Керлинг назывался теперь Келли, Нойбауэр превратился в Николса. Начальные буквы фамилий агентов разведки, как правило, не изменялись. Таким образом, инженер Келли и бухгалтер Николс остановились в Джексонвилле, сняли номера в гостинице «Семинола». Гаупт и Тиле двинулись дальше. Однако перед этим они единодушно постановили: «Рассредоточиваемся, диверсии в Нью-Йорке не наше дело, для этой работы пусть Каппе поищет дураков в другом месте. Каждый идет в свою сторону, молчит о переброске через океан и устраивается как может». Казенные доллары они поделили.

При расставании Керлинг сказал: «Тиле и Гаупт, в Нью-Йорк и Чикаго вам нельзя ехать прямыми поездами. Эти линии могут контролироваться. Пользуйтесь только местными поездами, чаще пересаживайтесь. Не спешите, ночуйте в гостиницах, где цветной обслуживающий персонал. Черные глупы и не суют нос в дела белых».

Нойбауэр и Керлинг вскоре поехали в Цинциннати и там расстались. Нойбауэр направился в Чикаго, Керлинг остался в Цинциннати, где у него были друзья по бывшему «бунду» с прогитлеровскими симпатиями. Но на этот раз, после длительной разлуки, они не говорили ни о гениальности фюрера, ни о том, что национал-социализм является единственной идеей, которая может осчастливить великую Германию. Просто Керлинг попросил друзей подыскать ему какую-нибудь приличную ферму, лучше всего в Висконсине.

Керлинг мечтал приобрести ферму, чтобы там в тиши и уединении переждать военную круговерть, а позднее, если провидению будет угодно, дожить и до спокойной старости…

На несколько дней он решил выскочить в Нью-Йорк. Там жила Мария Керлинг, его жена. В Нью-Йорке жила также и девушка по фамилии Хедвиг, его любовница.

Он бросил обеих, когда уехал в Германию. К какой из них теперь вернуться? Снял номер во второразрядной бруклинской гостинице. Долго не мог решиться. Наконец позвонил Марии.