ИОСИФ ФРЕЙЛИХМАН - Щупальца спрута

— Раздевайтесь, Василий Захарович, — подавая гостю руку, пригласила она. У нее оказался приятный грудной голос. — Паша столько рассказывал о вас, что мне кажется, будто мы знакомы и дружим, по меньшей мере, лет двести, — она улыбнулась, и ее тонкий чуть вздернутый нос покрылся мелкими морщинками.

Где и когда он видел это лицо, подумал Белгородов, перебирая в памяти всех своих знакомых. Весь вечер он не мог избавиться от этой навязчивой мысли.

Царивший в квартире уют, выпитое с друзьями вино разбудили в душе Белгородова притихшую было тоску. Его мысли вновь вернулись к Лидии. Как она сейчас?

— Василий Захарович, — заговорила Варвара Михайловна, заметив, что Белгородов вдруг помрачнел. — Мы говорили как — то с Пашей, что отпуск вы должны провести обязательно вместе с нами. У нас прекрасная дача в Приморске, на самом берегу. Отсюда всего три часа езды машиной. Мне бы очень хотелось, чтобы вы были с нами. Паша давно мечтает об этом. Будем загорать, кататься на лодке.

— Вряд ли смогу я составить вам компанию, — насупясь, ответил Белгородов. — Мне сейчас не о развлечениях думать надо. — Он поднялся и взволнованно зашагал по комнате.

— Ты не прав, Василий, отдых тебе сейчас необходим. Это я тебе как врач советую.

— Что попусту толковать? — с легким раздражением сказал Белгородов. — До отдыха еще так далеко…

— Ну, что вы, Василий Захарович, — не поняв его, возразила Варвара Михайловна. — Выгляньте в окно, уже яблони зацвели. Через месяц смело можно к морю ехать. И знаете что? — она лукаво улыбнулась, а Белгородову снова показалось, что он уже видел эту улыбку. — Паша мечтает, чтобы с нами поехал Мелехов, — продолжала уговаривать Варвара Михайловна. — Ведь не виделись столько лет. Соберутся старые испытанные друзья. Как это будет чудесно! Решили, Василий Захарович?

Белгородов ничего не ответил. Он сел напротив Казанского и молча стал набивать трубку. Странно, лицо Варвары Михайловны, такое привлекательное, почему — то ассоциировалось в сознании с какими то тягостными воспоминаниями. Белгородов так углубился в свои думы, что даже не ответил на обращенный к нему вопрос.

Миша, не сводивший с Белгородова влюбленных глаз, с чисто детской непосредственностью вдруг обхватил ручонками его шею и крепко поцеловал.

— Дядя Вася, поедемте с нами, — взмолился он. — Я вам подарю удочку и будем удить рыбу… Ну пожалуйста. — Он глядел в лицо Белгородова и с нетерпением ждал ответа.

— Хорошо, детка, посмотрим, — уклончиво ответил Белгородов.

Он прижал к себе ребенка и почувствовал, как к горлу подкатывает ком и на глаза набегают непрошеные слезы. Наступила тишина. Павел Львович выразительно посмотрел на жену. Та поднялась и увела Мишу спать.

— Ох, Павел! — вырвалось у Белгородова горестное восклицание, — хоть бы знать, что совершила дочь, как велика ее вина…

— Подробности мне не известны, — осторожно начал Казанский. — Знаю только, что она покушалась па жизнь девушки. Это случилось в семье Матвеева — директора номерного завода.

— Кто — нибудь погиб? — Белгородов побелел.

— Нет, — поспешил успокоить его Казанский. — Но Матвееву пришлось полежать в больнице с обострением стенокардии.

Белгородов подавленно молчал.

— Вот что, Павел, — после длительного молчания решительно произнес он. — Завтра отправляюсь в Комитет и попрошу, чтобы меня принял полковник. Я должен еще раз поговорить с Людой…

Но полковник Решетов смог принять Белгородова только на третий день. Он ободрил Василия Захаровича:

— Дочь ваша ведет себя хорошо, следствие идет нормально. Пока вам не следует видеться. Постарайтесь скорее окрепнуть. Кстати, товарищ Белгородов, я хотел вас видеть вот по какому поводу. Нам уже дважды звонили из вашего треста. Там обеспокоены вашим долгим отсутствием. Очевидно, вы им очень нужны. Я бы советовал вам съездить домой. Наведете порядок на работе, отвлечетесь от всего. А потом, месяца через два, берите отпуск и приезжайте к нам. Я вам даю хороший совет.

Стараясь угадать, что кроется за этими словами, Белгородов ответил:

— Спасибо, товарищ полковник. Я подумаю над вашими словами. До свиданья.

— Желаю вам всего хорошего, — попрощался Решетов.

Через семь дней Белгородов самолетом улетел домой.

Здоровье Матвеева крепло с каждым днем. Он уже самостоятельно совершал прогулки по двору и даже выходил за калитку. Но Вера Андреевна и Ольга замечали, что он быстро уставал и с тревогой наблюдали за ним. Но еще больше утомляли Матвеева посещения друзей и сослуживцев.

Секретарь парткома Крылов часто по телефону советовался с ним, а то и приходил домой.

Матвеев вникал во все вопросы, ставил перед подчиненными ряд задач. Особенно он оживлялся, когда приходил Степанковский. Конструкторское бюро разрабатывало сейчас новую модель самолета с атомным двигателем.

Опираясь на опыт строительства первой машины, Степанковский с группой констрикторов успешно работал над более усовершенствованным самолетом, который открывал перед авиацией широчайшие возможности.

Правительство уделяло этому конструкторскому бюро большое внимание. Естественно, что Матвеев не мог оставаться в стороне от дел бюро и требовал от Степанковского чуть ли не ежедневной информации. Валентин Александрович, понимая, как занимают Матвеева дела бюро, постоянно держал его в курсе всех событий, подробно информировал.

После разоблачения Лидии Крылов в очень сдержанной, корректной форме высказал Степанковскому свою точку зрения на его поведение. Беседа эта оставила глубокий след в душе Валентина Александровича. Сознание своей вины мешало ему относиться к Крылову с прежней простотой и свободой. Поэтому Степанковский старался все вопросы решать с Матвеевым.

Вот и сейчас, едва кончился рабочий день, Валентин Александрович уже с увлечением рассказывал Матвееву об Олеге Кораллове.

Из — за полученной травмы Олегу пришлось временно прервать занятия в институте. Когда он поправился, уже наступили каникулы. Олег попросился в конструкторское бюро к Степанковскому.

— Понимаешь, Владимир, это же клад, а не голова. Так быстро и просто разработать противоатомную защиту экипажа самолета мог только несомненный талант, — говорил Степанковский. — Вот тебе и легкомысленный Олег. А ведь он еще не совсем поправился после болезни. Движения шейных позвонков ограничены. Не прошли головные боли. Ах, если бы любвеобильные папа и мама не баловали его, а уделяли бы серьезное внимание воспитанию сына…

— Не будем укорять их за прошлые ошибки. Мы тоже делали их, — мягко прервал его Матвеев.

Степанковский подавленно молчал.

— Ты прав, конечно, — грустно произнес он немного погодя, — Мой грех особенно велик. Я не уверен, имею ли право на твою дружбу после всего…