ИОСИФ ФРЕЙЛИХМАН - Щупальца спрута

Раздался стук.

— Войдите, — пригласил Решеток Костричкина. Садитесь, товарищ лейтенант, и не будем терять времени, скоро светать начнет. Выкладывайте, Василий Кузьмич, ваши впечатления о приезжих. Что нового стало известно о них?

— Все трое, — начал Вергизов, — держат путь в Приморск. Здесь они проездом. Во всяком случае, так сообщили они портье гостиницы. Пробудут у нас двое суток. Город им очень понравился, и они пожелали ознакомиться со здешними достопримечательностями. В Приморске «гости» рассчитывают дождаться прихода судна, которое доставит в приморский порт принадлежащие их торговой фирме автомашины.

— Опишите, пожалуйста, внешность этих господ.

— Один высокий, тучный, волосы ежиком, небольшие усики. В толстых губах постоянно торчит сигара, расплюснутый, с перебитым хрящом нос (должно быть, след кастета). Двое остальных похожи друг на друга как близнецы. Оба среднего роста. У обоих волосы каштанового цвета. Холодные глаза. Совершенно одинаковые костюмы, галстуки, шляпы и пыльники. Курят сигареты. Единственное различие — один из них криво ставит ступни. Даже зубы у обоих одеты в золотые коронки. Во всяком случае, легко принять одного за другого.

— Еще одна деталь, товарищ полковник, — заговорил Костричкин, после того как Вергизов кончил. — У одного из них не хватает кончика мочки на левом ухе…

— Куда они отправились после театра?

— В гостиницу «Интурист» и там спустились в ресторан.

Решетов жестом остановил Костричкина и снял трубку телефона.

— Решетов слушает. Хорошо, продолжайте наблюдение.

Положив трубку, полковник минуту молчал.

— Недавно звонил генерал, — заговорил он. — Надо быть готовыми к скорой развязке операции. А что развязка близка, свидетельствуют многие признаки, и один из них — приезд этих господ. Сейчас лаборатория работает над исследованием оружия, которое враги, по — видимому, рассчитывают применить при диверсии. Наша задача — не допустить диверсии. Следовательно, поймать и изолировать диверсантов надо прежде, чем они применят это оружие. Все зависит от нашей бдительности, четкой работы и оперативности.

— Я считаю, Михаил Николаевич, что необходимо присутствовать в таможне и тщательно проверить автомашины, все их запчасти и багажники, — сказал Вергизов. — Не исключена возможность, что в машинах спрятано оружие, предназначенное для совершения диверсии.

— Бесспорно, это необходимо. Как только они прибудут в Приморск, немедленно займитесь ими. По данным, которыми мы располагаем, можно, правда ориентировочно, определить, с кем стремятся увидеться «коммерсанты». Но нужно быть начеку, ибо существуют, надо думать, еще не известные нам связи.

Решетов поднялся из — за стола и зашагал по кабинету.

— Не буду говорить вам, насколько серьезна обстановка. Вы знаете не хуже меня. Сейчас взаимодействие всех наших групп должно быть особенно четким. Чрезвычайно важны отлично поставленная взаимная информация о ходе операции и личная находчивость, смекалка и самоотверженность. На связь с Потроховым пошел Смирнов, Вы, Василий Кузьмич, сегодня же отправляйтесь в Приморск к Завьялову, Костричкин остается здесь. Ему предстоит сопровождать «гостей» до Приморска. Но до выезда, надо полагать, «гостям» захочется повидаться кое с кем. Ваша задача, лейтенант, разузнать, с кем именно. А теперь — по своим участкам и — за дело.

— Разрешите, товарищ полковник, задать вопрос, — обратился к Решетову Костричкин.

— Слушаю вас, лейтенант.

— Не есть ли резидент иностранной разведки, один из этих трех, сам Гоулен?

Решетов и Вергизов переглянулись.

— Вы правы, лейтенант. К нам пожаловал именно Гоулен. В стане врага царит растерянность. Провал Белгородовой, неуверенность в завербованных шпионах и диверсантах вызвали там серьезное беспокойство. Вот почему сам шеф отдела по шпионажу в Советской России, Гоулен, лично прибыл сюда. Необходимо, Василий Кузьмич, обратить внимание оперативных работников на возможность применения врагами бактериологического или химического оружия. Ведь было уже дважды применено химическое оружие: на морском берегу и в инсценировании самоубийства Звягинцева, Вам ясно, лейтенант?

— Так точно, товарищ полковник!

— Тогда не будем терять времени.

Вопреки ожиданиям, «гости» провели в городе двое суток, но ни с кем не встретились. Вели они себя очень осмотрительно. Возможно, почуяли опасность разоблачения, а может, хотели усыпить бдительность. Тем не менее Костричкин был уверен, что встреча в ресторане гостиницы уже состоялась. О своих наблюдениях он доложил Решетову. Во время ужина к гостям подошел кельнер и попросил разрешения передать меню гражданину, сидевшему за соседним столом еще с тремя посетителями. Когда меню попало к Костричкине, он обнаружил, что на шестой страничке был оторван верхний уголок.

— Я убежден, — заявил Костричкин, — среди четырех, сидевших за соседним столом, находился тот, кто нужен резиденту иностранной разведки. А на оторванном от меню клочке содержались зашифрованные указания…

Полковник знал, каким острым чутьем обладает лейтенант Костричкин, и дал санкцию на розыски «Человека из ресторана».

Для Андрея Андреевича Якименко наступили радостные дни. Натура деятельная, он находил высшее наслаждение в кропотливом труде. Все свое время Якименко посвящал сложным вычислениям, расчетам. Чертежница едва успевала выполнять его поручения. Она оказалась способной и исполнительной помощницей, и Андрей Андреевич был весьма доволен ею.

Но так хорошо налаженный ход жизни внезапно нарушился. У Андрея Андреевича появилась новая забота. Преданная, любящая его, как родного брата, Зинаида Ивановна как — то вечером тихо вошла к нему в комнату и стала бесцельно переставлять безделушки с одного места на другое. Андрей Андреевич знал, что эго служило признаком сильного волнения.

В молодости Зинаида Ивановна очень дружила с женой Андрея Андреевича. Она близко к сердцу приняла кончину подруги и, беспокоясь о здоровье Андрея Андреевича, без зова пришла в дом и стала ухаживать за Якименко в дни его болезни. Но болезнь затянулась. Видя безвыходность его положения, Зинаида Ивановна осталась, надеясь, что ее взрослые сыновья — студенты обойдутся без матери.

Андрей Андреевич высоко ценил искреннюю дружбу Зинаиды Ивановны.

Человек чрезвычайно вспыльчивый, Якименко тем не менее ни разу не повысил голоса в ее присутствии. Он тотчас смирял в себе раздражение или гнев, как только появлялась Зинаида Ивановна. Это обстоятельство по — своему воспринял младший сын Валерий. Провинившись и ожидая стычки с отцом, он обращался к Зинаиде Ивановне. Она же всеми силами старалась помочь перевоспитанию этого испорченного юноши.